(Берлин) – Правительства стран Центральной Азии, принимая меры в ответ на пандемию COVID-19, не обеспечивают последовательного соблюдения обязательств в области прав человека, ограничивая доступ к информации о коронавирусе и вводя дискриминационные или произвольные ограничения, заявила сегодня Human Rights Watch.
Туркменистан и Таджикистан до сих пор заявляют, что у них нет ни одного заболевшего. Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан в марте подтвердили появление у них случаев COVID-19 и приняли существенные меры для ограничения распространения инфекции и защиты граждан, в том числе от экономических последствий карантина и приостановления деятельности субъектов малого и среднего бизнеса и различных предприятий. Однако правительства этих государств используют введенные в связи с коронавирусом ограничения для преследования журналистов, работников сферы здравоохранения и активистов, а карантинные меры в ряде случаев оказываются произвольными и несоразмерно агрессивными.
«Правительства всех центральноазиатских государств обязаны обеспечивать гражданам право на здоровье, предоставляя им достоверную и своевременную информацию о COVID-19, - говорит Хью Уильямсон, директор Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии. – Они не должны использовать вводимые ограничения для принуждения к молчанию журналистов, работников сферы здравоохранения и других лиц, которые пытаются информировать общественность или оградить граждан от нарушений прав человека».
Правительства центральноазиатских государств должны обеспечивать гражданам доступ к актуальной и достоверной информации о способах профилактики коронавирусной инфекции. Они не должны допускать, чтобы вводимые в условиях пандемии ограничения приводили к нарушению или ущемлению прав и свобод.
13 марта 2020 г. Казахстан первым из государств Центральной Азии подтвердил у себя случаи заражения коронавирусом. В ответ указом президента с 16 марта на всей территории страны было введено чрезвычайное положение с закрытием границы для иностранцев, ограничениями на перемещения внутри страны и другими карантинными мерами. Вскоре после этого было официально объявлено о первых случаях заражения в Кыргызстане и Узбекистане, где также ввели чрезвычайные меры (режим ЧП в Кыргызстане и карантин в Узбекистане). Казахстан и Кыргызстан планируют сохранять режим ЧП как минимум до конца апреля, в Узбекистане режим карантина продлен до 10 мая.
В Кыргызстане ни журналистам независимых СМИ, ни адвокатам не предоставлено право прохода через милицейские контрольно-пропускные блокпосты, что препятствует осуществлению ими своей профессиональной деятельности. В Казахстане за нарушение карантина арестовано свыше 1 тыс. человек, и в некоторых случаях с очевидными нарушениями прав человека. В Кыргызстане, Казахстане и Узбекистане власти пригрозили привлекать к уголовной ответственности за распространение «ложной информации» о коронавирусе или уже возбудили такие дела, в том числе в отношении врачей, заявлявших о дефиците средств индивидуальной защиты.
Правительства Туркменистана и Таджикистана отреагировали на пандемию ограничением въезда, закрытием границ и введением обязательного карантина для лиц, прибывающих из-за рубежа.
В Туркменистане была проведена определенная разъяснительная работа о необходимости соблюдения основных правил гигиены, включая частое мытье рук, однако на протяжении месяцев государственные СМИ и высокопоставленные чиновники преимущественно обходили молчанием тему коронавируса. Медиков и других, кто рассказывал о ситуации с COVID-19 в стране, власти пытались принудить к молчанию.
В Таджикистане на сайтах министерств и ведомств появилась информация о способах профилактики коронавируса, представители власти лично выступали с разъяснениями в некоторых школах, вузах и воинских частях. Однако в стране по-настоящему не вводились ни карантин, ни меры социального дистанцирования. Правительство не стало отменять празднование Новруза в конце марта, школы, предприятия и большинство общественных мест остаются открытыми.
Международное право признает за каждым человеком право на наивысший достижимый уровень здоровья, и государства обязаны принимать профилактические и лечебные меры для борьбы с эпидемиями и другими болезнями. Государства также отвечают за предоставление обществу актуальной, достоверной и доступной информации о ключевых рисках для здоровья, в том числе о методах профилактики и борьбы с болезнями.
«Любые вводимые в государствах Центральной Азии ограничения в связи с пандемией COVID-19 должны быть соразмерными и должны быть направлены исключительно на защиту здоровья населения, - говорит Хью Уильямсон. – Права человека должны уважаться и в период действия нынешних ограничительных мер, и при любом дальнейшем реагировании на эпидемическую ситуацию».
Подробные обзоры по странам приводятся ниже.
Доступ к жизненно важной информации
В Туркменистане в условиях предельно авторитарного режима правительство до сих пор официально не признало ни одного случая заражения коронавирусом несмотря на то, что время от времени такая информация появляется. Базирующая в Вене независимая Туркменская инициатива по правам человека в апреле со ссылкой на источники в карантинном учреждении в Туркменистане сообщала о как минимум семи подтвержденных случаях. На брифинге для представителей ООН в Ашхабаде 22 апреля министр иностранных дел Рашид Мередов заявил: «Если бы был хотя бы один подтвержденный факт заражения коронавирусом, мы бы немедленно сообщили об этом … Всемирной организации здравоохранения в соответствии с нашими обязательствами».
В феврале и марте правительство ограничило въезд в страну, закрыло границу, время от времени вводило ограничения на передвижения внутри страны, отправляло на обязательный карантин вернувшихся из-за рубежа и проводило разъяснительные кампании о мерах профилактики, в том числе о важности соблюдения гигиены рук. По меньшей мере с конца января – начала февраля в больницах, поликлиниках и некоторых государственных учреждениях официально раздавались памятки о гигиене и других мерах профилактики COVID-19.
Однако в марте, как сообщает Туркменская инициатива по правам человека, из нового тиража памятки был исключен термин «коронавирус», и акцент был смещен на общую профилактику острых респираторных инфекций. В конце марта в почтовых ящиках жителей столицы появились листовки с указанием шести шагов по специфической коронавирусной профилактике.
По информации Туркменской инициативы по правам человека, в одной из школ Ашхабада ученикам в целях профилактики коронавируса велели приносить с собой салфетки, антисептик для рук и термометр. Весенние каникулы продлили на неделю, однако затем занятия в школах возобновились. Предприятия и общественные места также продолжают функционировать. В местных СМИ сообщалось о некоторых мерах, принимаемых для борьбы с распространением инфекции.
На фоне всего происходящего высокопоставленные чиновники до начала апреля хранили почти полное молчание, периодически упоминая правительственные меры по профилактике инфекционных заболеваний, но без ссылок на глобальную пандемию COVID-19. На заседании правительства в середине марта президент Гурбангулы Бердымухамедов, также прямо не упоминая коронавирус, посоветовал окуривать помещения дымом пустынного растения гармала. Только 3 апреля он заявил министрам, что пандемия является проблемой для остального мира, но не для Туркменистана, которому, впрочем, следует быть готовым к экономическим последствиям. По информации в СМИ, на брифинге 22 апреля в Ашхабаде министр здравоохранения сообщил, что Туркменистан располагает 30 тысячами тест-комплектов и заказал еще 40 тыс., что в карантине на тот момент находился 151 человек и что возобновлена работа пограничных пунктов.
Власти прилагают немалые усилия, чтобы отрезать общество от любой информации о случаях заражения коронавирусом внутри страны и о трудностях, с которыми могут сталкиваться врачи при его лечении. Радио Свобода сообщала, как в конце марта, даже на фоне усиления официальных мер профилактики, сотрудники органов внутренних дел в штатском на остановках общественного транспорта и в очередях в магазинах делали замечания людям, которые обсуждали коронавирус.
По информации Туркменской инициативы по правам человека, в середине апреля врача, работавшего в карантинном учреждении, забрали в госбезопасность и в течение двух суток допрашивали из-за того, что он забыл оставить в шкафчике на входе свой мобильный телефон. Телефон так и не вернули, врача предупредили об уголовной ответственности за разглашение происходящего в карантинной зоне, а его жену отдельно допросили на предмет наличия у нее родственников за рубежом, «которые интересовались ситуацией с коронавирусом и положением в карантинной зоне».
Ранее базирующая в Праге независимая правозащитная группа «Права и Свободы Граждан Туркменистана», имеющая источники во врачебном сообществе, сообщала о том, что врачам и младшему медперсоналу в четырех из пяти регионов страны запрещают проносить на работу мобильные телефоны. Один из сотрудников столичной клиники сообщил правозащитникам о том, что врачи и медсестры дают подписку о неразглашении. Туркменская инициатива по правам человека передавала информацию ашхабадского врача о том, что администрация медучреждений предупреждает персонал о штрафах за распространение информации о коронавирусе и других инфекциях.
Группа «Права и Свободы Граждан Туркменистана» также приводит рассказ женщины, которую прямо с самолета отвезли в карантин без каких-либо объяснений. После карантина, как сообщается, никаких официальных справок пациентам не выдают.
В Таджикистан с 16 марта в рамках подготовки к вспышке эпидемии поступают индивидуальные средства защиты, медикаменты и финансирование от международных доноров, однако публично наличие заболевших категорически отрицается. 1 апреля представитель ВОЗ в Таджикистане Галина Перфильева заявила, что в стране нет ни одного случая заражения, и об этом также продолжают повторять представители власти.
В части мер профилактики правительство Таджикистана ограничилось лишь закрытием границ для иностранцев и введением обязательного двухнедельного карантина для прибывающих из-за границы лиц. На сайте Министерства здравоохранения была размещена некоторая профилактическая информация, в отдельных школах и воинских частях проводился соответствующий инструктаж, однако эта работа не была ни широкой, ни последовательной.
В марте министр здравоохранения заявил, что в условиях жаркого и сухого климата вводить всеобщий карантин нет необходимости. При этом нет никаких доказательств того, что страны с таким климатом смогут избежать массовой вспышки эпидемии.
Позиция властей по вопросу о социальном дистанцировании отличается непоследовательностью. 4 марта вышло распоряжение о прекращении репетиций празднования Новруза, которое было мотивировано как соображениями экономии средств, так и необходимостью коронавирусной профилактики. В середине марта замминистра здравоохранения заявил, что власти не видят необходимости в том, чтобы прекращать занятия в школах, вузах, детских садах, так как в стране не выявлено ни одного случая заражения коронавирусом. Позднее репетиции к Новрузу возобновились, и 21 марта, как и планировалось, по всей стране прошли массовые новогодние торжества, в том числе с участием президента Эмомали Рахмона.
Мечети были ненадолго закрыты в начале марта, вновь открылись 20 марта и были опять закрыты 18 апреля. Днем ранее президент заявил в парламенте: «Хотя в нашей стране эта болезнь не зарегистрирована, это не означает, что мы должны быть беспечными и сидеть, сложа руки». Он призвал всех граждан соблюдать гигиену, а людей старше 65-ти – оставаться дома. 16 апреля президент поручил правительству на случай эпидемии сформировать запас продовольствия из расчета двухлетней потребности на семью. Все мероприятия в связи с начавшимся 23 апреля Рамаданом были отменены, однако школы и другие общественные заведения, а также предприятия продолжили работу.
По состоянию на 10 апреля в карантине находились более 4 тыс. человек (граждане Таджикистана и иностранцы). Сотни человек были помещены на «удлиненный карантин» сроком до трех недель. В СМИ приводились слова главврача Хатлонской областной больницы Алихона Нурализоды: «Хотя у них нет признаков серьезных заболеваний, … мы решили продлить срок карантина еще на одну неделю … для их же блага, для блага их семей».
30 марта президент Радио Свобода Джейми Флай направил властям Таджикистана письмо, в котором указал, что Министерство здравоохранения и другие ведомства отказались отвечать на вопросы таджикской службы РС относительно ситуации с коронавирусом.
Проводя политику информационного занавеса в отношении COVID-19, власти Туркменистана и Таджикистана создают серьезную угрозу для здоровья населения.
Ограничение свободы выражения мнений
Правительства Кыргызстана, Казахстана и Узбекистана признают наличие у них случаев заражения COVID-19 и вводят противоэпидемические меры, включая социальное дистанцирование, однако в каждой из этих стран так или иначе ограничивается свобода выражения мнений таким образом, что это ущемляет право граждан на доступ к критически важной информации.
В Кыргызстане 22 марта была объявлена чрезвычайная ситуация. Через три дня в точках наиболее пострадавших от распространения Covid-19, включая два крупнейших города Бишкек и Ош, был введен режим чрезвычайного положения с комендантским часом и милицейскими блокпостами.
30 марта комендант Бишкека заявил, что на период чрезвычайного положения аккредитации для СМИ не будет. На практике это означает невозможность пропуска на блокпостах. Трое журналистов рассказали Human Rights Watch, что в результате они не могут передвигаться по столице, чтобы оценивать эффективность правительственных мер по борьбе с пандемией. По их словам, они пытались направлять вопросы чиновникам онлайн, однако им отвечали выборочно или не отвечали вообще. Эта ситуация особенно негативно сказалась на телеканалах, журналистам которых для нормальной работы нужно присутствовать в студии, пользоваться аппаратурой и снимать репортажи на месте.
На контролируемые государством СМИ эти ограничения, насколько можно понять, не распространяются. Как сообщала независимая организация «Институт Медиа Полиси», в новостях контролируемого государством ТВ были отмечены актуальные кадры из медучреждений и интервью с чиновниками, а также прямые трансляции официальных брифингов. Дифференцированный подход к государственным и независимым СМИ ставит под вопрос искренность заявлений властей о том, что ограничения направлены на защиту здоровья и безопасности журналистов. Только 20 апреля комендатура Бишкека сообщила, что начинает аккредитацию представителей СМИ, желающих работать в условиях чрезвычайного положения.
В некоторых странах региона власти преследуют тех, кто критикует правительственные меры, с помощью законодательства об ответственности за распространение ложной информации.
В Кыргызстане, как установлено Human Rights Watch, Государственный комитет национальной безопасности (ГКНБ) распространил по редакциям СМИ фотографии и личные данные по меньшей мере 27 человек, которым вменяется «распространение заведомо ложной информации» о коронавирусе. В большинстве таких бюллетеней отмечалось, что задержанный публично извинился и был отпущен; при этом указывалось, что ГКНБ «напоминает, что за распространение недостоверной информации предусмотрена уголовная ответственность».
Такие действия вызывают серьезные вопросы с точки зрения прав человека. В Кыргызстане не предусмотрена уголовная ответственность за распространение ложной информации, клевету и оскорбление, только за заведомо ложный донос. Не исключено, что угрозы уголовного преследования имеют своей целью блокировать информацию, исходящую в том числе и от работников сферы здравоохранения, о распространении COVID-19 и о принимаемых властями противоэпидемических мерах. Когда один врач пожаловался в Twitter на низкое качество масок в больнице, его аккаунт был удален, затем появилось видео, в котором он извиняется за распространение «ложной информации». Блокирование информации о ситуации вокруг коронавируса вызывает особенное беспокойство на фоне сообщений о быстром нарастании случаев заражения среди работников сферы здравоохранения в Кыргызстане.
В Узбекистане также отмечены случаи преследования за предание гласности информации о COVID-19. Власти заявили, что установлено 13 лиц, распространявших в соцсетях ложные сведения, в отношении четверых «будут применены наказания в соответствии с законодательством». Власти добавили, что было выявлено 33 аккаунта в соцсетях «вызывающих панику».
26 марта президент Шавкат Мирзиёев подписал закон о введении уголовной ответственности за распространение фейков о коронавирусе и других опасных инфекциях: за это теперь предусмотрен крупный штраф или лишение свободы на срок до трех лет. В Коканде в отношении чиновника городской администрации возбуждено уголовное дело за сообщение о двух случаях COVID-19.
В Казахстане власти используют действующее законодательство для подавления свободы выражения мнений среди активистов и журналистов. Так, автор видео в Facebook о длинной очереди на получение пособия в банке у почтового отделения получил 10 суток ареста за «действия, провоцирующие нарушение правопорядка в условиях чрезвычайного положения». 11 апреля полиция задержала тележурналистов, которые брали интервью у персонала Атырауской областной больницы. На членов съемочной группы были составлены административные протоколы о «нарушении режима ЧП». 18 апреля, задержанного накануне вечером, политического активиста Альнура Ильяшева на два месяца заключили под стражу по делу о распространении заведомо ложной информации в условиях чрезвычайного положения.
Активиста Армана Шураева также задержали по делу о распространении заведомо ложных сведений в соцсетях, однако отпустили под подписку о невыезде. Имели место и другие случаи задержания активистов за нарушение карантина или распространение ложной информации, хотя они всего лишь критиковали реагирование правительства на эпидемию.
В фонде защиты свободы слова «Адил соз» в связи с этими случаями заявили: «То, что происходит сейчас, трудно интерпретировать иначе, как именно подавление неугодных мнений под страхом лишения свободы».
Произвольные или непропорциональные меры обеспечения карантина или самоизоляции
В Казахстане карантинные меры обеспечиваются произвольными и несоразмерными средствами. На 16 апреля более 5 тыс. человек были привлечены к административной ответственности за нарушение режима ЧП, из них 1 626 были привлечены к административному аресту. Правовые основания для арестов не всегда понятны.
Ляйля Исламова из Актобе, которая добровольно изолировалась в связи с ЧП еще до введения в городе каких-либо карантинных мер, рассказала Human Rights Watch, что разметила в Instagram шуточный пост о том, как вышла из дома попить кофе и таким образом «нарушила карантин». После этого ее задержали и дали трое суток ареста. В Шымкенте активист получил 35 суток ареста за то, что он предположительно «нарушил режим ЧП» и за «действия, провоцирующие нарушение режима правопорядка в условиях ЧП», в связи с его трансляцией в соцсетях перепалки с полицейскими на блокпосту.
Отсутствует ясность относительно мер защиты здоровья задержанных и арестованных. По словам правозащитника из Уральска, лица, отбывающие наказание за административные правонарушения, содержатся в камерах по четыре – шесть человек без возможности соблюдения социального дистанцирования. По словам активиста в местах содержания под стражей также нет медицинских палат для изоляции. В интересах борьбы с распространением коронавируса правительства должны сокращать численность задержанных и заключенных, а не арестовывать новых за нарушение карантина или комендантского часа.
По меньшей мере в двух городах Казахстана власти закрывали целые подъезды в домах с подтвержденными случаями COVID-19. В одном случае амбарный замок после критики активистов и Омбудсмена был снят, однако в Павлодарской области, как сообщалось в СМИ, было заблокировано как минимум 11 подъездов, и запертым в доме жильцам оставалось рассчитывать только на получение продуктов от волонтеров. В других городах обеспечение карантина целого подъезда или жилого дома осуществлялось несколько более гуманными способами: например, у входа дежурил патруль, но подъездная дверь не запиралась на замок. Журналисты отмечают, что власти не разъясняют населению вводимые меры и не называют сроков их отмены.
Невозможно оправдать механическую блокировку входа в подъезд или запрет для всех жильцов покидать здание при наличии в нем носителей коронавируса, отмечает Human Rights Watch. Такие меры не являются ни соразмерными, ни безусловно необходимыми для профилактики распространения COVID-19. Напротив, они только повышают риск инфицирования для остальных жильцов.
В Узбекистане лиц с подтвержденным коронавирусом, предположительно инфицированных и прибывающих из-за рубежа помещают на карантин (в случае с прибывшими из-за рубежа срок карантина составляет как минимум 14 дней). На период карантина у них отбирают все гаджеты, включая мобильные телефоны, и банковские карты. Замминистра юстиции заявил, что это делается для дезинфекции и выявления круга контактов лиц, находящихся на карантине. С учетом того, что дезинфекция личных вещей может быть с легкостью проведена без их изъятия, а информация о контактах для профилактики распространения вируса может быть предоставлена добровольно, такие меры не являются необходимыми и соразмерными.
За нарушение режима карантина применяются жесткие санкции. 7 апреля трем блогерам, без масок снимавшим видео у памятника Амиру Темуру в Ташкенте, был назначен арест на 15 суток со штрафом в размере 1 115 000 сумов (примерно USD 115) по административным статьям о нарушении карантина и мелком хулиганстве.
Семь суток ареста за мелкое хулиганство получил блогер, у которого в Instagram нашли фотографии и видео, в которых власти усмотрели «пренебрежение санитарно-эпидемиологическими требованиями» и «высмеивание работу сотрудников органов внутренних дел, в том числе проводимую в дни карантина».
В Узбекистане существенно ужесточены уголовные санкции за нарушение карантина и невыполнение требования о прохождении обследования или лечения, - до семи лет лишения свободы, если это повлекло смерть одного человека, и до десяти лет, если это повлекло смерть нескольких человек.
В Кыргызстане 1 апреля были введены новые штрафы и другие санкции за нарушение карантина. За «умышленное или неосторожное нарушение санитарно-эпидемиологических правил», повлекшее заражение других лиц коронавирусом, теперь предусмотрена уголовная ответственность в виде крупного штрафа или лишения свободы до пяти лет. В настоящее время по данной статье по меньшей мере в отношении трех человек уже возбуждены уголовные дела.
Широкие и расплывчатые уголовные нормы за неосторожное заражение коронавирусом не являются ни правомерным, ни соразмерным ответом на угрозу эпидемии. Уголовная ответственность за контакты инфицированного с третьими лицами или заражение их также чревата негативными последствиями для здоровья населения, поскольку страх и стигматизация могут препятствовать обращению за тестированием.
Доступ к правосудию
В Кыргызстане ограничения на передвижения в период чрезвычайного положения распространяются на адвокатов, что создает серьезные проблемы для тех, кто находится под стражей. Поскольку адвокаты не могут свободно проходить через блокпосты, они зачастую не имеют возможности присутствовать на судебных слушаниях или иным образом представлять интересы клиента. Адвокаты еще в начале ЧП призывали власти приостановить рассмотрение дел в судах, однако Верховный суд согласился приостановить работу некоторых судов в некоторых областях и городах только 27 марта и свою работу 6 апреля. Два адвоката рассказали Human Rights Watch, что до сих пор не могут вступить в процесс, когда их клиента задерживают или арестовывают в связи с введенными ограничениями.
«Во время чрезвычайного положения сотрудники милиции при исполнении имеют практически неограниченную власть, - сказал директор общественного фонда «Голос свободы» Сардар Багишбеков. – Адвокатов либо не пропускают через блокпосты, либо это делается селективно».
С момента введения чрезвычайного положения тюрьмы и другие места содержания под стражей в Кыргызстане закрыты и для адвокатов, и для наблюдателей из Национального центра по предупреждению пыток, созданного в стране в рамках выполнения обязательств по Факультативному протоколу к Конвенции ООН против пыток. 25 марта Подкомитет ООН по предупреждению пыток, отслеживающий выполнение государствами-участниками Факультативного протокола, издал рекомендации, в которых прямо указал, что «национальные превентивные механизмы должны продолжать осуществлять свой мандат в отношении совершения посещений во время пандемии COVID-19; однако при этом они должны учитывать налагаемые в настоящее время законные ограничения на социальные контакты».
Комитет напомнил о том, что предупреждение пыток является безоговорочным обязательством даже в период чрезвычайного положения, и что в отношении национальных превентивных механизмов не может вводиться полный запрет на посещение мест содержания под стражей. Комитет предложил активнее задействовать методы конфиденциальной электронной и видеосвязи с задержанными лицами. Активисты говорят, что закрытие мест задержания и заключения для наблюдателей несет в себе риски ухудшения ситуации с пытками.
ВОЗ также считает, что пандемия COVID-19 не может использоваться как предлог для того, чтобы запрещать инспекционные посещения международным и национальным органам по предупреждению пыток.
