Пару дней назад я вошел в метро с большим рюкзаком – одновременно с еще одним парнем примерно моего возраста и с практически таким же рюкзаком. Стоящий рядом с эскалатором сотрудник московской полиции увидел нас двоих – белого и азиата; обоим чуть за двадцать, у обоих за спиной по набитому рюкзаку. Но для проверки документов и досмотра остановили только одного из нас, и это был не я.
Наверное, с некоторой вероятностью тут могла быть просто случайная выборка, но очень сомнительно: в России в очередной раз на подъеме давняя полицейская практика расового, если точнее – этнического, профилирования. Это стало заметно после апрельского теракта в петербургском метро, в совершении которого подозревается выходец из Центральной Азии. Как жаловался мне в Москве беженец из Афганистана Мохамад Назир: «Последнее время у меня ну почти каждый день документы проверяют. Спрашиваю на каком основании – не говорят».
Когда у остановленных в метро «лиц неславянской национальности» полиция обнаруживает какие-то проблемы с документами, человеку иногда предлагают откупиться. Вот такой своеобразный теневой бизнес в стране, где, судя по опросам, граждане не так давно считали полицию самым коррумпированным государственным институтом. Недавно я предложил молодому узбеку Музафару встретиться в кафе в центре Москвы, но тот отказался: говорит, в метро к нему полиция прицепится, а у него «денег нет, чтобы не трогали».
Еще в 2006 году опрос Правовой инициативы Института «Открытое общество» показал, что для «неславян» вероятность привлечь в московском метро внимание полиции на тот момент в 21,8 раза выше. При этом только в трех процентах исследованных случаев у остановленного человека фиксировались какие бы то ни было нарушения – причем не более серьезные, чем административные проблемы с документами, вроде отсутствия регистрации. Иначе говоря, в сети правоохранительных органов попадались отнюдь не матерые опасные личности.
По словам главы Комитета «Гражданское содействие» Светланы Ганнушкиной, которая много лет занимается положением беженцев и мигрантов, сегодня проблема расового и этнического профилирования стоит не так остро, как десять лет назад, но эта практика все еще достаточно широко распространена, хотя и противоречит закрепленному в российской конституции запрету дискриминации и международным обязательствам России в области прав человека.
Уже спускаясь вниз на эскалаторе, я обернулся, высматривая, как там мой случайный попутчик. Полицейские все еще «трясли» его. И эта картина стояла у меня перед глазами до конца поездки.
