В среду Верховный суд Карелии резко увеличил срок наказания карельскому правозащитнику и «летописцу ГУЛАГа» Юрию Дмитриеву, который много лет занимался документированием массовых захоронений жертв сталинских репрессий. Обстоятельства этой истории оставляют мало сомнений в том, что дело против Дмитриева – политическое.
Решение карельского верховного суда неожиданно своей суровостью, точнее сказать – жестокостью.
Парой месяцев ранее, в июле этого года, петрозаводский городской суд назначил Дмитриеву три с половиной года строгого режима по обвинению в насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетней. И осужденный, и прокуратура не согласились с приговором (осужденный требовал оправдания; прокуратура более жесткого наказания), и дело пошло на апелляцию в Верховный суд Карелии. В начале слушаний 22 сентября Дмитриев ходатайствовал о переносе из-за болезни его адвоката, однако вместо этого суд предложил ему адвоката по назначению. Дмитриев отказался. Суд проигнорировал отказ и продолжил процесс, завершившийся 29 сентября ужесточением наказания до 13 лет строгого режима.
Дело Дмитриева с самого начала было противоречивым. По версии властей, правозащитник, глава карельского «Мемориала» занимался изготовлением детской порнографии и совершал насильственные действия сексуального характера в отношении приемной дочери. Обвинения очень серьезные, и конечно, заслуживают тщательного расследования и судебного разбирательства.
Но тяжесть обвинений и интересы ребенка не отменяют права на справедливый суд, и не исключено, что в деле Дмитриева власти воспользовались компрометирующими уголовными статьями, чтобы запятнать репутацию историка и правозащитника, упорно напоминавшего о преступлениях сталинизма.
В последние годы российское государство проводит политику приглушения тематики сталинских репрессий, негласно поддерживая националистически настроенные группы, атакующие тех, кто посвятил жизнь восстановлению исторической правды о ГУЛАГе. На независимые организации, которые занимаются расследованием преступлений сталинизма и увековечиванием памяти жертв политических репрессий, навешивают ярлыки «иностранных агентов» и «переписывателей истории».
Рассмотрение апелляции по тяжкому обвинению недопустимо без участия адвоката по выбору осужденного. Адвокат Дмитриева работал с ним почти четыре года. То обстоятельство, что суд продолжил рассмотрение с назначенным адвокатом, у которого было всего несколько дней на ознакомление с делом и от услуг которого подсудимый отказался, вызывает возмущение и добавляет уверенности в том, что власти в этом деле в первую очередь заботят не интересы ребенка, а нечто иное.
Обвинение строится на обнаруженных в компьютере правозащитника фотографиях его приемной дочери без одежды в возрасте четырех, пяти и семи лет Дмитриев с его на тот момент супругой взяли приемную дочь из дома ребенка, когда ей было три года. В 2017 году экспертиза, проведенная в предложенном прокуратурой учреждении, не нашла в фотографиях признаков порнографии.
В суде Дмитриев объяснил, что на момент удочерения девочка была истощенной, страдала рядом заболеваний, и он фотографировал ее, чтобы зафиксировать улучшение ее физического состояния.
Дмитриева также обвиняли в «незаконном хранении частей огнестрельного оружия», поскольку в квартире нашли детали старого охотничьего карабина.
Он провел год в СИЗО и месяц – в психиатрической больнице в Москве, куда его отправили на освидетельствование. По итогам освидетельствования никаких признаков сексуальной патологии выявлено не было. Обвиняемого тогда выпустили до приговора под подписку о невыезде.
В апреле 2018 года Петрозаводский городской суд оправдал Дмитриева по обвинениям о детской порнографии и развратных действиях, приговорив к двум с половиной годам ограничения свободы по «оружейной» статье. Оправдательные приговоры по уголовным делам в практике российских уголовных судов выносятся крайне редко, менее чем в одном проценте случаев.
Однако уже в июне того же года Верховный суд Карелии отменил приговор, и вскоре Дмитриев был вновь арестован на основании полученных местным следственным комитетом вскоре после его оправдания показаний его приемной дочери, которой на тот момент было 12 лет. В то время девочка, которая до декабря 2016 года жила с Юрием Дмитриевым и много общалась с двумя его взрослыми детьми и малолетними внуками, была передана под опеку своей бабушке.
По информации «Мемориала», после оправдательного приговора в апреле 2018 года бабушка внезапно прекратила контакты девочки с семьей и друзьями Дмитриева.
Когда дело пошло на второй круг, к изначальным обвинениям добавились случаи прикосновений к ней Дмитриева в восьмилетнем возрасте, которые прокуратора квалифицировала как развратные действия. Из показаний Дмитриева, оказавшихся в распоряжении «Новой газеты», следует, что когда у дочери появился энурез (подтвержденный медицинскими документами), он периодически ощупывал ее нижнее белье, чтобы убедиться в его сухости.
Во время беседы со следователем в июне 2018 года следователь задавал девочке наводящие вопросы в присутствии бабушки и, как представляется, подводил ребенка к нужным ответам на вопросы об ощупывании.
Как и во многих других странах, дела о сексуальных посягательствах рассматриваются российскими судами в закрытом режиме в интересах обеспечения приватности и безопасности потерпевшей стороны, и мы может никогда не узнать о том, что именно говорилось в зале судебных заседаний.
При этом нельзя не учитывать контекст, в котором разворачивается эта история. Среди российских групп, заклеймённых властями в качестве «иностранных агентов», оказалось и общество «Мемориал», изначально созданное именно для расследования преступлений сталинизма и увековечивания памяти жертв политических репрессий.
В 1997 году, изучая сталинские репрессии в Карелии, Дмитриев обнаружил в Сандармохе массовое захоронение примерно 7 тыс. расстрелянных в период «Большого террора» 1937-38 гг.
Дмитриев стал ежегодно проводить памятные мероприятия, на которые приезжали и делегации из-за рубежа, в том числе из Польши и Украины (захоронение было интернациональным).
За полгода до ареста в декабре 2016 г. Дмитриев говорил родственникам и коллегам, что чувствует слежку и его телефон, возможно, прослушивают.
Коллеги Дмитриева рассказывали, что в 2016 г. по местным администрациям прошло указание не ездить на дни памяти в Сандармох. В том же году, еще до ареста, историки из Петрозаводского госуниверситета начали продвигать теорию о том, что в Сандармохе лежат останки советских военнопленных, расстрелянных финнами во время советско-финской войны 1939-1940 гг. и что вопросу о жертвах сталинских репрессий придается гипертрофированное звучание. Несмотря на отсутствие доказательств этой версии, она получила широкий отклик в государственных и провластных СМИ.
В 2018 году Российское военно-историческое общество начало раскопки в Сандармохе с целью подтвердить версию о советских военнопленных. В апреле 2019 года карельский Минкульт в адресованном военным историкам письме о желательности проведения раскопок указывал, что «идея о захоронении в урочище ‘Сандармох’ жертв политических репрессий активно используется рядом стран в деструктивных информационно-пропагандистских акциях в сфере исторического сознания» и что «спекуляции вокруг событий в урочище ‘Сандармох’ не только наносят ущерб международному имиджу России, … но и становятся консолидирующим фактором для антиправительственных сил в России».
Характер и момент дела Дмитриева указывают на то, что власти пытаются таким образом запятнать репутацию правозащитника и «Мемориала» в целом. У российских властей еще есть возможность обеспечить Юрию Дмитриеву справедливое судебное разбирательства, поскольку он намерен обратиться в Верховный суд РФ.
Автор – замдиректора Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии
