(Москва)—Машина ползет в тумане по обледенелой дороге в дагестанских горах, едва продираясь сквозь густой туман, а телефон буквально разрывается: «Вы случайно не в Донецке? У Хьюман Райтс Вотч есть сейчас кто-то на востоке Украины?» - «Есть, конечно. Но сама я в Дагестане, и здесь «***»… А, понятно, значит только контакты коллеги, который на Украине?»
Уже почти год, как события в Украине в значительной степени вытеснили из информационного пространства внутрироссийские проблемы. В условиях войны, вспыхнувшей в Европе, лишь немногие журналисты и политики помнят о хроническом очаге нестабильности в российском Дагестане. В этой северокавказской республике активность джихадистского подполья и произвол силовиков, ведущих контртеррористические операции, оборачиваются большой бедой для мирного населения. Конечно, происходящее в Дагестане нельзя назвать войной в строгом смысле этого слова, но для многих людей, с которыми я встречалась в последние дни, это слабое утешение – они живут в реалиях войны.
За пределами Дагестана мало кто слышал о затерявшемся в горах поселке Временный, где живет чуть больше тысячи человек. И сообщение в новостях об очередной спецоперации, начатой силовиками 19 сентября минувшего года, прошло почти незамеченным. Блокировав поселок накануне, военные, спецслужбы и дагестанское МВД начали тотальную зачистку, не пропуская ни одной двери. Четверых местных мужчин увезли без объяснений в неизвестном направлении. Троих со временем отпустили, четвертый – 30-летний Султанбек Хапизов пропал без вести, пополнив страшный реестр насильственных исчезновений на Северном Кавказе.
Всех жителей Временного, включая женщин и детей, солдаты согнали в автобусы и отвезли в организованный в пожарной части на верхней окраине поселка «фильтрационный пункт», где всех фотографировали, переписывали, брали отпечатки пальцев и «ставили на учет» с присвоением номера. Некоторых допрашивали.
Чтобы успокоить людей, начальство обещало, что буквально через пару часов всех отпустят, но процесс явно затягивался. Дети ныли, просили есть. Женщины просили отпустить их за едой и одеждой потеплее – но безрезультатно. Когда все закончилось, силовики сказали, что женщины и дети могут идти по домам, а вот мужчинам в поселок возвращаться запрещено.
Люди вышли из домов, в чем были. Их никто не предупреждал, и у мужчин даже мысли не было взять с собой денег и что-то из одежды. Женщины плакали, что не останутся одни. В ответ силовики только пожимали плечами: «Можете с ними уходить, если хотите… Вас никто не держит». В результате некоторые ушли к родственникам в соседнее село Гимры, в Махачкалу или куда получится целыми семьями. Но мужчины уходили в одиночку: в горных селениях Дагестана полдюжины детей в семье – обычное дело, и пристроить к кому-то такой «колхоз» не так-то просто. Как бы то ни было, люди думали, что через пару – несколько дней КТО снимут.
Но спецоперация продолжалась больше двух месяцев. Силовики по несколько раз проверяли дома, переворачивали все вверх дном, вскрывали полы, долбили стены. Пожив в таких условиях неделю – другую, большинство женщин из тех, кто остались во Временном с детьми, не выдержали и стали уходить: поселок был наводнен военными, увешенными оружием, порой – грубыми и нетрезвыми, которые непрерывно потрошили дома и требовали выдать оружие и боевиков. Никого с начала спецоперации в поселок не допускали. Ни журналисты, ни правозащитные организации не могли попасть во Временный, о том, что на самом деле происходит в поселке, почти не было информации.
6 октября силовики потребовали, чтобы последние оставшиеся жители (около 70 человек или чуть больше 70 человек) срочно покинули поселок, потому что якобы ожидались боестолкновения. В числе этих 70-ти были женщины с больными детьми на руках и двое стариков с 10-летним внуком – парализованным и слепоглухим. Никакого транспорта силовики не дали, так что жителям пришлось уходить на своих двоих, унося больных на руках.
Людям было сказано, что к вечеру они смогут вернуться, и можно просто постоять на дороге за поселком. Они не брали с собой никаких вещей. Однако уже стемнело, становилось холодно, а силовики так и не пускали их обратно. Жителям Временного позволили вернуться домой только 26 ноября. Но оказалось, что у некоторых из них уже нет дома – их дома полностью разрушены. Другим повезло больше: у них, по крайней мере, осталась крыша над головой – но все имущество было испорчено и разграблено…
По поселку словно прошла война. Около десятка домов силовики взорвали. Еще около сорока повреждены так, что не подлежат восстановлению. А оставшиеся внешне нетронутыми дома и квартиры превратились в загаженные коробки. В поселке нет ни электричества, ни воды. Все коммуникации уничтожены.
Когда я на прошлой неделе приехала во Временный, невольно вспомнились самые пострадавшие населенные пункты на востоке Украины. Только здесь часть домов были не просто повреждены или разрушены – их в буквальном смысле слова сравняли с землей. Было сложно осознать, что несколько месяцев назад эта куча строительного мусора была чьим-то жильем. И в разноцветных вкраплениях в жирной земле под ногами, только внимательно приглядевшись, удавалось распознать то, еще недавно было юбками, свитерами, платками и детскими комбинезончиками.
С тех пор как режим КТО в конце ноября был отменен, поселок так и не начали восстанавливать, и люди туда до сих пор не могут туда вернуться. Два десятка женщин пришли из соседних Гимров, где они живут «беженцами» со своими семьями, показать мне, во что превратили Временный. Каждая тянула за руку к тому месту, где раньше был ее дом, и подробно рассказывала, чего у них в семье, у ее детей, больше нет. Казалось, им необходимо поделиться с кем-то еще не до конца пережитым отчаянием, рассказать свою историю, донести просьбу о помощи.
Силовики – а кто же еще, если поселок был на время КТО полностью блокирован, - вывезли то, что представляло ценность: холодильники, телевизоры, бытовую технику, ковры. А то, что не успели или не захотели вывезти, испортили: порубили мебель, покидали в грязь одежду, постельное белье, кастрюли, сковородки, книги... Стены домов снаружи и изнутри исписали гадкими надписями и изрисовали похабными картинками. Казалось, жителей намеренно стараются унизить, оскорбить. Не оставили нетронутым ничего – одна семья в куче мусора нашла свой Коран, располосованный острым лезвием.
По официальной версии, за время затяжной спецоперации в поселке было ликвидировано около десятка боевиков, найдены оружие и боеприпасы. Правда это или нет, но на выходе наказанным оказался весь поселок. Сотни людей лишились крова и имущества.
Жители говорят, что несмотря на все их обращения в разные инстанции, их не признают вынужденными переселенцами, не оказывают им помощи и, судя по всему, в обозримом будущем не собираются ни выплачивать компенсации, ни выделять другое жилье. Помощь они сейчас получают только от родственников, знакомых и немногих частных благотворителей.
Недавно ущерб в поселке Временном оценивала официальная комиссия, которая признала 42 дома «непригодными для проживания». Жителям обещана издевательски мизерная компенсация в размере от 50 до 100 тысяч рублей, но многим уже угрожали, что они не получат и этих грошей, если не прекратят общаться с журналистами и писать жалобы.
Когда я уезжала из Временного, немолодая женщина в цветастом платке не могла унять слез: «Никому до нас нет дела. Прямо перед Новым Годом ходили в Махачкале на прием к одной чиновнице: хотели попросить, чтобы выделили нашим детям хоть какие-нибудь книжки, карандаши цветные, школьные принадлежности, игрушки, чтоб к празднику у них подарки были, как у всех – ведь нет же вообще ничего у нас, понимаете?! Ждали-ждали, потом секретарша говорит: ‘Вы идете, женщины, она не скоро не вернется, она на совещании в администрации – сейчас отправку подарков детям Донбасса организуют…’ Детям Донбасса, значит, подарки, а наши дети как же? Они – хуже?»
