В этом месяце исполняется три года с тех пор, как Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила Covid-19 пандемией. За это время зафиксировано более 750 млн случаев заражения, включая более 6,8 млн случаев смерти от заболевания. Этот беспрецедентный кризис в области общественного здравоохранения выявил системные проблемы в глобальной архитектуре здравоохранения, в то время как принимавшиеся властями политические и практические меры приводили к усугублению социального неравенства и к множеству нарушений прав человека. Даниэль Мулима, координатор Human Rights Watch по праву на здоровье и адвокации, пригласила нескольких наших исследователей обсудить самые разные аспекты нарушений прав человека в контексте пандемии и подумать над тем, что правительства и негосударственные организации, такие как фармацевтические кампании, должны сделать до того, как мы столкнемся с новой пандемией.

Что можно сказать об ответных мерах правительств и международных институтов на пандемию?

Кайл Найт, старший исследователь по вопросам здоровья и прав человека: Пандемия стала катастрофой для прав человека, но я думаю, что самое печальное – это видеть, как разные уполномоченные организации фактически самоустраняются.

Вступать в четвертый год эпохальной пандемии очень сложно, когда  у нас так много организаций по здравоохранению просто отмахиваются от нее: в США Центр по контролю и предупреждению заболеваний фактически отказался от любых попыток обеспечивать равный доступ к здравоохранению.

Но пандемия фундаментально меняет наше восприятие того, как устроен мир, даже если власти предпочитают игнорировать это. А как иначе? Например, у нас есть самая богатая страна в истории человечества – Соединенные Штаты, которая настолько халатно отреагировала на ковид, что умерло больше миллиона человек. И это несмотря на беспрецедентные ресурсы, которые правительство могло использовать в любой момент. Такие вещи реально переворачивают привычные представления о «развитом/развивающемся мире» и заставляют нас задуматься о том, каким образом управляется государство.

Еще нужно посмотреть на первые три года пандемии и осознать, что самый важный связанный с ней политический вопрос – дебаты вокруг интеллектуальной собственности на вакцины, тестирование и лечение – обсуждался внутри коммерческого органа – Всемирной торговой организации (ВТО), мандат которой не затрагивает ни здравоохранение, ни права человека.

Это всего лишь два примера, которые вызывают серьезные вопросы относительно того, соответствует ли сегодняшнее доминирование рыночной и капиталистической систем задачам текущего момента, когда речь заходит о праве на здоровье. Можем ли мы, глядя на нынешнюю системы патентов на лекарства, которая в первую очередь охраняет интересы частного сектора, и на удручающую картину обеспеченности вакцинами в бедных странах, всерьез думать о том, что все это работает?

Итог: пандемия не закончилась, чтобы ни говорили власти о том, что опасность миновала. Бремя заражений, болезней и смертей предсказуемо смещается на маргинализованные и уязвимые сообщества. Это неудивительно, но целиком предотвратимо: на самом деле, борьба с этим явлением – это часть обязательств правительств в области прав человека. Еще один немаловажный вопрос состоит в том, продлит ли ВОЗ состояние пандемии или объявит ее завершившейся, и что это будет означать для будущего самого Covid-19, глобального здоровья, защиты основополагающих прав и доверия к институтам.

Пытаясь замедлить распространение Covid-19, правительства по всему миру закрывали школы и вводили дистанционное обучение. Как использование онлайн-программ сказывалось на приватности детей тогда и как сказывается сейчас?

Хе Чон Хан, исследователь по правам детей и технологиям: В погоне за подключением детей к онлайн-обучению во время пандемии многие правительства рекомендовали небезопасные образовательные платформы. Подавляющее большинство проверенных нами приложений и интернет-ресурсов имели возможность отслеживать активность детей или реально это делали, применяя интрузивные технологические решения, позволяющие отслеживать любую интернет-активность ребенка далеко за пределами учебных часов, сильно вторгаясь в его частную жизнь. Чаще всего это делалось в коммерческих, рекламных целях.

Онлайн-обучение никуда не исчезнет, хотя многие ученики возвращаются к очным занятиям. Большинство школ все равно продолжают использовать эти одобренные правительствами образовательные продукты, которые нарушают приватность детей.

Вне зависимости от того, занимается ли ребенок очно или онлайн, он пользуется особой защитой, которая гарантирует соблюдение всех его прав, включая неприкосновенность частной жизни. Поскольку информация о том, чем ребенок занимается в виртуальном классе может быть столь же деликатной и конфиденциальной, как и его «бумажное» досье в школе, важно обеспечить безопасность и того, и другого, чтобы у ребенка была безопасная среда, в которой он мог бы расти, играть и учиться.

На протяжении всей пандемии многие страны испытывали проблемы с доступом к вакцинам, хотя более богатые страны и фармацевтические компании могли такой доступ обеспечить. Смотря в будущее, что следует делать по-другому?

Маргарет Вюрт, старший исследователь по правам детей: Еще до того как какие-либо вакцины против Covid-19 были одобрены ВОЗ, немногочисленная группа богатых стран заключила непрозрачные сделки с производителями вакцин и скупила подавляющее большинство вакцин на стадии разработки. Этот «вакцинный национализм» подорвал призывы к глобальной солидарности и сотрудничеству в интересах всеобщего и справедливого доступа к вакцинам и глобального восстановления.

Многие из тех же самых богатых правительств заблокировали в ВТО предложение Индии и Южной Африки ввести мораторий на интеллектуальную собственность применительно к Covid-19, включая такие разработки, как тесты, методы лечения и вакцины. Всеобъемлющий мораторий мог бы помочь расширить и диверсифицировать производство жизненно важных лекарств и других товаров медицинского назначения, необходимых для борьбы с Covid-19. Вместо этого после 20 месяцев пробуксовки переговоров государства – участники ВТО так и не смогли договориться и предпочли защитить монополию фармацевтических компаний в ущерб глобальному доступу к вакцинам, тестам и методам лечения Covid-19.

Итог: фармацевтические компании на огромные бюджетные средства разработали жизненно важные вакцины от Covid-19 и другие медицинские продукты, но отказались делиться своими знаниями и технологиями, поставив прибыль выше человеческих жизней.

В будущем правительства должны обеспечить, чтобы бюджетные деньги использовались для глобального общественного блага, а не для прибыли корпораций, особенно во время всемирного кризиса в области здравоохранения. Правительства должны требовать от фармацевтических компаний, чтобы те делились знаниями и передавали технологии в интересах обеспечения доступности жизненно важных вакцин и других медицинских товаров для всех – вне зависимости от того, где вы живете и насколько вы богаты.

Как пандемия усугубила экономическое неравенство?

Сара Саадун, исследователь по вопросам экономической справедливости и экономических прав: Последствия пандемии для здравоохранения и экономики во многом совпадали с существующим неравенством, особенно сильно сказавшись на людях с низким доходом и усугубив разрыв в уровне благосостояния. Например, такие меры по сдерживанию распространения вируса, как принуждение людей оставаться дома, вместо того чтобы ходить на работу, нанесли ущерб беднейшим слоям населения, как и последовавший каскад экономических проблем.

Кроме того, вызванные пандемией сбои в мировой торговле в сочетании с другими факторами способствовали высокой инфляции, которая затем усугубилась полномасштабным вторжением России — крупного поставщика зерна, нефти и газа — в Украину. В результате, произошел глобальный скачок цен на продовольствие и топливо. По оценкам Всемирной продовольственной программы (ВПП), в этом году 345 миллионов человек столкнутся с проблемами продовольственной безопасности, что более чем вдвое превышает допандемийный уровень.

Между тем, по данным Oxfam, один процент самых богатых людей завладел двумя третями нового, с 2020 года, капитала, при этом 95 продовольственных и энергетических компаний получили 306 миллиардов долларов США непредвиденной прибыли.

Правительства уже испытывали нехватку денег из-за последствий пандемии, а дополнительное экономическое напряжение вынудило многие правительства сократить расходы. Такое сокращение может еще больше осложнить жизнь людей, например, из-за снижения доступности и качества здравоохранения и образования.

Многие люди во время пандемии потеряли доход или даже работу, особенно в розничной торговле и пищевой промышленности, а также в неформальном секторе. Многие правительства разработали меры социальной поддержки для нуждающихся — денежные выплаты, увеличенные пособия по безработице и продовольственной помощи. Были ли эти программы успешными?

Сара Саадун: Пандемия выявила, что способность людей осознавать свои права неустойчива. Половина населения мира — 4 миллиарда человек — не пользуются ни  страховкой, ни  другими формами социальной защиты, чтобы обеспечивать себя в случае недостатка заработка и платить за такие вещи, как еда, жилье или здравоохранение. Часто из-за коррупции, плохой организации или бюрократизма многие из тех, кто имеет право на соцзащиту, не получают вообще ничего или суммы неадекватны.

В то же время некоторые правительства, которые значительно расширили меры социальной защиты и другой помощи во время пандемии, продемонстрировали, что они способны помогать отдельному человеку и повышать устойчивость экономики в целом.

Например, в Соединенных Штатах, несмотря на рекордный рост безработицы, бедность упала до исторического минимума после того, как Конгресс ободрил одно из крупнейших расширений национальной системы социальной защиты со времен «Нового курса» — масштабного пакета мер, принятых для борьбы с Великой депрессией в 1930-х годах. Но дальнейших шагов не последовало, и после истечения срока действия этих пособий, таких как дополнительное еженедельное пособие по безработице в размере 600 долларов, восемь миллионов человек оказались в нищете.

В Иордании правительство в течение первых двух лет пандемии расширило ограниченную программу денежных переводов, дополнительно охватив семьи десятков тысяч неформальных работников. Но после завершения программы в декабре 2021 года никаких шагов не было принято, хотя из-за стремительного роста инфляции людям стало еще труднее платить за предметы первой необходимости, а уровень бедности оставался более чем на 8% выше допандемийных показателей.

Люди старшего возраста и люди с инвалидностью, особенно те, кто живет в интернатных учреждениях, подвергаются повышенному риску серьезных симптомов Covid-19 или смерти от вируса. Например, в США примерно 40%  зарегистрированной смертности от Covid-19 приходилось на людей, проживавших в интернатных учреждениях. Как лучше защищать права людей старшего возраста и людей с инвалидностью?

Бриджит Слип, старший исследователь по правам людей старшего возраста: Covid-19 нанес сокрушительный удар по людям старшего возраста. В США, например, 93% всех смертей от Covid-19 пришлось на людей старше 50 лет. Во время пандемии права людей старшего возраста оказались в центре внимания во всем мире на фоне публичных эйджистских комментариев, дискриминационных возрастных ограничений на свободу передвижения и систем онлайн-регистрации вакцинации. Последнее обнаружило препятствия, с которыми люди старшего возраста сталкиваются при доступе к жизненно важным услугам онлайн. В домах престарелых медикоментозные средства стеснения — или наркотики в качестве мер стеснения — стали использовать чаще, были также установлены запреты на посещение.

Спустя три года об этом, похоже, забыли. Права людей старшего возраста снова не замечают. Возьмем, к примеру, умолчание о них со стороны и генерального секретаря ООН, и верховного комиссара ООН по правам человека на  Совете ООН по правам человека в феврале по случаю 75-й годовщины Всеобщей декларации прав человека. Эйджизм сохраняется.

Эти проблемы глубоко укоренились, и необходим фундаментальный сдвиг, чтобы лучше защищать права людей старшего возраста. Правительства, службы помощи, общественные деятели, все мы должны признать за людьми старшего возраста их права и отвергнуть эйджизм как предрассудок, которым он на самом деле является. Новая конвенция ООН о правах людей старшего возраста могла бы стать важным шагом в этом направлении. Это то, к чему призывают люди старшего возраста и к разработке чего правительства должны приступить, когда они встретятся в ООН для обсуждения прав людей старшего в апреле 2023 года.

Эмина Черимович, старший исследователь по правам людей с инвалидностью: Пандемия Covid-19 лишний раз обнаружила множество рисков, которыми чревата жизнь в интернатных учреждениях. Факты со всего мира – не только в Соединенных Штатах, но и в Великобритании, Франции, Италии и России, и это лишь некоторые из стран – уже в самом начале пандемии показали более высокую смертность и более высокий уровень заражения в интернатных учреждениях.

Это не стало неожиданностью для тех из нас, кто десятилетиями документировал различные нарушения прав человека и риски, связанные с институционализацией, начиная с принудительного помещения в интернат и заканчивая скученностью, отсутствием заботы, сегрегацией и жестоким обращением.

Например, когда я посещала одно из интернатных учреждений в Сербии в 2015 и 2017 годах, в одной палате находилось до 17 людей с с инвалидностью — детей и взрослых, в которой они проводили большую часть своей жизни. Им часто приходилось делиться одеждой друг с другом. Некоторых людей с инвалидностью с высокой потребностью в уходе и лечении помещали в переполненные палаты, из которых они редко выходили, даже чтобы просто подышать свежим воздухом. В этих учреждениях не работал независимый мониторинг, который мог бы обеспечить защиту проживающих там детей и взрослых с инвалидностью от жестокого обращения и отсутствия заботы. Мы обнародовали эти факты и другие серьезные проблемы, включая отсутствие заботы и ненадлежащее использование препаратов, в 2016 году. Несмотря на регулярную публикацию докладов об инфекциях внутри интернатных учреждений в течение всего 2020 года, Сербия отказалась обнародовать данные о том, сколько умерло в интернатах людей с инвалидностью и людей старшего возраста.

Для лучшей защиты прав людей старшего возраста и людей с инвалидностью – как в контексте пандемии, так и вообще — в первую очередь необходимо распустить интернатные учреждения. Вместо них людям следует обеспечить необходимую поддержку и услуги, чтобы они могли жить в местном сообществе и участвовать в его деятельности. Конвенция ООН о правах инвалидов, которую ратифицировали 185 государств всего мира, требует от правительств покончить с институционализацией людей с инвалидностью и вместо этого обеспечить им систему поддержки для жизни в местном сообществе, которая бы уважала автономию, свободный выбор и предпочтения каждого такого человека.

На протяжении всей пандемии, особенно во время локдаунов, наблюдался резкий всплеск сообщений о домашнем насилии. При этом многие женщины и девочки столкнулись с дополнительными препятствиями в получении помощи. Что должны сделать правительства, чтобы улучшить ситуацию?

Хиллари Марголис, старший исследователь по правам женщин: Внимание, которое уделяли проблеме домашнего насилия во время пандемии, было крайне необходимым и давно назревшим, но, к сожалению, кажется, что теперь все вернулось к «привычной норме»: никакой ответственности для агрессора в сочетании с перегруженными службами помощи для переживших насилие, которыми в основном занимаются местные группы с крайне ограниченным бюджетом.

Некоторые службы помощи, такие как убежища или кризисные центры, вновь открылись, и это дает пережившим насилие возможность снова получить прямую помощь. Но другие сохранили «ковидные» изменения в форматах работы, которые могут создавать проблемы пережившим насилие. Например, горячие линии или онлайн-сервисы могут не сработать для женщин и девочек, которые живут с агрессором или контролируются им, а услуги только по предварительной записи не подходят для чрезвычайных ситуаций.

Снова и снова мы видим по всему миру, как правительства говорят о необходимости прекратить насилие в отношении женщин и девочек, но делают недостаточно как для принятия законов и их исполнения, которые бы защищали переживших насилие,  так и для финансирования и поддержки служб помощи, перегруженных и плохо обеспеченных ресурсами.

Проблемы в борьбе с домашним насилием связаны не с пандемией, пандемия их только усугубила. Они являются результатом давней неспособности или нежелания правительств финансировать службы помощи, которые предотвращают насилие в отношении женщин и девочек, защищают пострадавших и добиваются наказания для виновных. Разочаровывает то, что – хотя некоторые правительства теперь, похоже, стали лучше понимать, как чрезвычайные ситуации влияют на гендерное насилие, — пандемия не стала для правительств по-настоящему тревожным сигналом и они не воспользовались моментом, чтобы продвинуть системные изменения, которые так отчаянно необходимы.

В некоторых странах, например в Великобритании, правительства даже после пандемии продолжают открыто исключать из сферы действия программ защиты от  домашнего насилия некоторые категории женщин и девочек. В других странах, таких как Турция и Тунис, из-за плохого исполнения законов женщины и девочки сталкиваются с серьезными рисками насилия и даже смерти. Правительства должны взять на себя обязательства по финансированию программ по искоренению насилия в отношении женщин и девочек. В частности, они должны уделить первоочередное внимание финансированию специализированных служб, которые предоставляют пострадавшим убежище и психологическую, юридическую и социально-экономическую помощь. Поддержка правительств должна включать и те службы, которые ориентированы на представителей маргинализированных групп и организованы ими же. Кроме этого, правительства должны усилить законодательство и обеспечить его исполнение, чтобы добиться от полиции и судов большей эффективности, — включая такие меры по защите женщин от насилия, как охранные ордера, — и привлечения причинителей насилия к ответственности.

Это станет упущенной возможностью, если правительства не извлекут уроки из того, что высветила пандемия, и не устранят огромные пробелы в борьбе с домашним насилием в долгосрочной перспективе.

Пандемия привела к всплеску расизма и преступлений на почве ненависти в отношении многих азиатских общин по всему миру. Их представители все еще остаются объектом нападок? Что должны делать правительства?

Сьюз Бергстен Парк, старший координатор по правам женщин: Пандемия привела к всплеску во всем мире преступлений на почве ненависти в отношении выходцев из Азии, иногда доходивших до насилия и даже смертельного исхода. В некоторых странах разжиганию ненависти способствовали правительственные чиновники, распространяя ложную информацию или выступая с расистскими комментариями или заявлениями. Были случаи, когда ненависть распространялась и на другие меньшинства.

С 2020 по 2021 год, по мере распространения пандемии, в Соединенных Штатах был зафиксирован скачок преступлений на почве ненависти на 339% в отношении выходцев из Азии. В 2022 году наблюдалось небольшое снижение по сравнению с 2021 годом, но цифры все еще были выше допандемийного уровня. В прошлом году поступало много сообщений о расистских нападениях и инцидентах, хотя цифры могут не отражать реальный масштаб, поскольку эта категория преступлений часто носит латентный характер. Фактически, как показало исследование Агентства Европейского союза по основным правам, 9 из 10 преступлений на почве ненависти остаются незарегистрированными.

После роста числа преступлений на почве ненависти в отношении выходцев из Азии каждый третий американец азиатского происхождения говорит, что изменил свой распорядок дня, опасаясь нападения. Некоторые уточняют, что антиазиатский расизм существует давно, но до недавнего времени не воспринимался всерьез.

Правительствам следует принять меры для предотвращения насилия и дискриминации на почве расизма и ксенофобии и избегать риторики, которая может привести к эскалации насилия в отношении конкретных сообществ. Правительства также должны обеспечить надлежащую статистику преступлений на почве ненависти и расследовать зарегистрированные случаи. В местных сообществах с высоким уровнем преступлений на почве ненависти в отношении выходцев из Азии местные и общенациональные лидеры должны консультироваться и разрабатывать планы совместно с этими сообществами, а также обеспечить доступность ресурсов и программ помощи.

Одним из способов борьбы с расизмом в долгосрочной перспективе могут быть обсуждения, включенные в школьную программу и посвященные различным культурам, религиям, стереотипам, а также историческим событиям, имеющим отношение к различным сообществам.

Как жили мигранты и лица, ищущие убежища, в странах, где правительства во время пандемии лишали их доступа к здравоохранению?

Надя Хардман, исследователь по правам мигрантов и беженцев: Право на здоровье – это универсальное право, и оно должно распространяться на всех независимо от гражданства или миграционного статуса. Но слишком часто в реальности дело обстоит иначе. Задолго до начала пандемии сирийские беженцы в Ливане сталкивались с дискриминационной политикой и ограничениями, которые затрудняли доступ ко многим услугам, включая медицинское обслуживание. С началом пандемии ливанские муниципалитеты под этим предлогом стали вводить дискриминационные комендантские часы и ограничения на передвижение, которые применялись только к сирийским беженцам. В результате многие испытывали трудности в доступе к здравоохранению и товарам первой необходимости.

Поначалу беженцам было трудно даже получить доступ к вакцинации, несмотря на то что ливанское правительство обещало вакцинировать всех. Многим беженцам не хватало информации о вакцине, о том, как зарегистрироваться на вакцинацию и куда обращаться. Многие сирийские беженцы опасались, что если они зарегистрируются на вакцинацию через государственную платформу, то им может грозить арест, задержание или даже депортация, особенно если у них нет вида на жительство в Ливане. Многие беженцы также боялись, что им будет трудно добраться до пунктов вакцинации из-за ограничений на передвижение и транспортных расходов. Предельно жесткий режим, который существует в Ливане для сирийских беженцев, во время пандемии только усугубился, и в итоге смертность от Covid-19 была среди них больше чем в четыре раза выше, чем в среднем по стране.

Пандемия Covid-19 имела далеко идущие глобальные последствия. Правительства не были готовы к ней, и многие в ходе борьбы с ней нарушали права человека. Что происходит на международном уровне для подготовки к будущим пандемиям и глобальным чрезвычайным ситуациям в области здравоохранения?

Каюм Ахмед, специальный советник по вопросу о праве на здоровье: Одна из главных вещей, которые делает ВОЗ, – это подготовка Пандемического соглашения. Такое соглашение призвано аккумулировать опыт – как позитивный, так и негативный – продолжающейся пандемии в интересах создания рамочной основы глобального сотрудничества в ожидании следующей.

В первую очередь в нем можно было бы прописать, что нам нужно предпринять сейчас, чтобы избежать повторения в будущем катастрофы, которую мы наблюдали на пике Covid-19, когда, среди прочего, богатые страны «зажимали» партии вакцин, а фармацевтические компании отказывались делиться технологией их производства с производителями Глобального Юга.

Итак, пока мы ожидаем будущей пандемии, которая неизбежно придет, может ли мировое сообщество найти форматы совместной работы, обмена научной информацией и приоритетного учета прав человека при принятии решений, особенно в части права на здоровье? Это должно охватывать все: от распространения вакцин до доступа медицинских работников к маскам.

Я надеюсь на то, что Пандемическое соглашение бросит вызов коммерческим интересам фармацевтических компаний, а также евро-американскому доминированию в глобальной архитектуре здравоохранения. Конечно, приходится трезво оценивать пределы возможностей такого международного договора. Но мы, Human Rights Watch, намерены работать вместе с другими гражданскими организациями в интересах того, чтобы заставить правительства и ВОЗ сделать право на здоровье центральным пунктом этого соглашения. Мы не должны допустить повторения катастрофических провалов последних нескольких лет.