«Традиция!» – провозглашает молочник Тевье в бравурном начале мюзикла «Скрипач на крыше». - «Традиция!»
Желание Тевье опереться на привычный уклад для защиты от превратностей своей нелегкой жизни вполне понятно – в конце концов, что может быть более успокоительным и безопасным, чем вера и обычаи предков?
Именно поэтому резолюция, принятая Советом Организации Объединенных Наций по правам человека человека (СПЧ) в сентябре 2012 года, кажется, на первый взгляд, такой безобидной.
Инициированная Россией, резолюция призывает к «поощрению прав человека и основных свобод благодаря более глубокому пониманию традиционных ценностей человечества». Она оговаривает, что традиции не могут служить оправданием в случае нарушений прав, и даже упоминает такие основополагающие документы по правам человека, как Всеобщая декларация прав человека и Венская декларация 1993 года, в то же время призывая к исследованию «позитивного опыта» - все это во имя «поощрения и защиты прав человека и соблюдения человеческого достоинства».
По всем внешним признакам этой резолюции можно лишь аплодировать.
Но, обратив внимание на контекст, в котором возникла эта резолюция, можно увидеть, что обращения к традиционным ценностям часто применяются, чтобы оправдать нарушения прав человека. Заявляя, что «все культуры и цивилизации в своих традициях, обычаях, религиях и верованиях имеют общий набор ценностей», резолюция предполагает единую, якобы согласованную систему ценностей, которая подавляет любое разнообразие, игнорирует динамическую природу традиционных практик и обычного права и подрывает десятилетия прогресса в области прав человека, в частности, по отношению к женщинам и членам сообщества лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (ЛГБТ).
В странах по всему миру Хьюман Райтс Вотч фиксирует, как элементы дискриминации, содержащиеся в традициях и обычаях, препятствуют, а не способствуют соблюдению социальных, политических, гражданских, культурных и экономических прав человека.
В Саудовской Аравии власти, ссылаясь на культурные нормы и религиозные установления, препятствуют осуществлению прав женщин и девочек на занятия спортом, которые, по словам одного из религиозных лидеров, являются «ступенями дьявола» на пути к аморальности. (StepsoftheDevil, 2012) . В Соединенных Штатах в начале 1990-х годов, «традиционные ценности» были лозунгом «Культурной войны» евангелиста Пэта Робертсона – кодовым обозначением оппозиции к ЛГБТ-сообществу и правам женщин, которые, по его утверждению, подрывают так называемые семейные ценности. Сегодня это – привычная риторика религиозных правых в США, которые используют те же концепции в своих выступлениях против однополых браков и обвиняют политических оппонентов в подрыве традиции и «западной цивилизации». А в Кении обычное право некоторых этнических общин дискриминирует женщин в вопросах собственности и наследования, и в то время как некоторые традиционные лидеры поддерживают преобразование этих законов, многие другие защищают их как воплощение «традиции» (DoubleStandards, 2003). Как сказала нам одна женщина: «Они говорят об африканских традициях, но в этом нет никакой традиции – просто двойные стандарты».
Международное законодательство о правах человека, включая Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, а также Протокол о правах женщин в Африке к Африканской хартии прав человека и народов, призывает к преобразованию тех обычаев и традиционных практик в тех их аспектах, которые нарушают права человека, с целью устранить дискриминационные элементы.
Комитеты ООН по наблюдению за исполнением договоров, такие как Комитет по правам ребенка (КПР) и Комитет против пыток (КПП), также заявили, что обычаи и традиции не могут служить оправданием для нарушения прав человека. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун в июне 2012 года сообщил посетителям кинофестиваля Хьюман Райтс Вотч в Нью-Йорке: «во всех регионах мира представители ЛГБТ-сообщества подвергаются дискриминации на работе, дома, в школе, во всех аспектах повседневной жизни. Никакие обычаи, традиции, культурные ценности и религиозные убеждения не могут оправдать лишение человека его (или ее) прав».
Но такие авторитетные заявления сделали немного для ослабления растущей поддержки государствами-членами ООН резолюции, поддерживающей «традиционные ценности». Сентябрьская резолюция СПЧ не только была с легкостью принята 25 голосами «за» при 15 голосах «против» и 7 «воздержавшихся» - эта резолюция является одним из целого ряда шагов, предпринятых Россией в попытке формализовать абстрактный набор универсальных моральных ценностей в качестве ориентира в области прав человека. В октябре 2009 года, например, СПЧ принял резолюцию, призывавшую Верховного комиссара ООН по правам человека созвать совещание экспертов «о том, как более глубокое понимание традиционных ценностей человечества ... может внести вклад в поощрение и защиту прав человека». А в марте 2011 года Совет принял вторую резолюцию, с запросом на исследование того, как «лучшее понимание традиционных ценностей и уважение к ним» может содействовать поддержке и защите этих прав.
Традиция не обязательно находится в конфликте с международными нормами прав человека. Для многих людей, живущих в сельских районах, таких, как некоторые части Африки южнее Сахары, традиционные ценности и их интерпретация в обычном праве может оказаться единственной доступной формой правосудия. Да и не все содержание резолюции столь проблематично. Она, например, не предполагает глобального консенсуса (многие, в том числе из развивающихся стран, ее не поддержали), и ее текст подчеркивает, что «на традиции нельзя ссылаться в оправдание вредных видов практики, нарушающих универсальные нормы и стандарты прав человека».
Но, к сожалению, такая формулировка может быть оторванной от реальности, в которой «традиция», действительно, часто используется для оправдания дискриминации и ограничения в правах - особенно по отношению к женщинам и членам ЛГБТ-сообщества - и легко становится орудием в руках стран, принявших курс на подавление каких-либо конкретных групп или на отмену более широких социальных, политических и правовых свобод.
В такой среде «традиция» ставится выше прав человека. Должно быть наоборот.
Ограниченные права, игнорируемые права
Когда традиционные ценности попирают права человека, многие группы испытывают потенциально негативные последствия - но они не для всех одинаковы.
Для женщин, на чьи плечи часто ложится бремя поддержания культурных норм и ценностей, традиционные ценности могут способствовать ограничению их прав человека. Хьюман Райтс Вотч показала, что такие «ценности» иногда используются для оправдания принудительных браков в Афганистане, проверки на девственность в Индонезии, «преступлений чести» в Ираке и супружеских изнасилований в Кыргызстане. В Йемене отмена минимального возраста вступления в брак по религиозным мотивам в 1999 году означает, что девочки, некоторые в возрасте восьми лет, выходят замуж за мужчин намного старше себя, некоторые из таких мужей насилуют своих не достигших половой зрелости жен без правовых последствий (How Come You Allow Little Girls to Get Married? 2011). В Бангладеш, в отличие от соседней Индии, даже самые умеренные требования женщин и защитников прав женщин, такие как развод на основаниях, включающих жестокость и уход от жены, в течение десятилетий тормозятся критиками подобных мер, ссылающимися на «религию» (Will I Get My Dues … Before I Die?, 2012).
Хотя многие депутаты йеменского парламента согласны, что установление минимального возраста для вступления в брак критически необходимо для обеспечения прав девочек, они оказались заложниками небольшой, но влиятельной группы парламентариев, которые выступают против любых возрастных ограничений на том основании, что это приведет к «распространению безнравственности» и подорвет «семейные ценности».
В отношении ЛГБТ аргументация, апеллирующая к традиционным ценностям, может быть использована не только для ограничения прав человека, но и для полного отрицания этих прав. Это происходит потому, что язык традиционных ценностей обычно рассматривает гомосексуальность как вопрос морали, а не вопрос права - как социальный порок, который должны быть локализован или даже искоренен на благо общественной нравственности.
Как признает Международный пакт о гражданских и политических правах (МПГПП), соображения общественной нравственности, в ее узком смысле, могут служить законными основаниями для временного ограничения некоторых прав. Но эти соображения не должны становиться ширмой для предрассудков или отождествляться с мнением большинства, не должны становиться предлогом для нарушения положений Пакта о недопустимости дискриминации.
Часто они становятся подобным предлогом
В 2008 году, например, Хьюман Райтс Вотч продемонстрировала, как расплывчатые и неопределенные законы о «преступлениях против общественной нравственности» используются в Турции для цензуры или закрытия ЛГБТ-организаций и преследований по отношению к представителям ЛГБТ-сообщества (WeNeedaLawForLiberation). Год спустя филиппинская комиссия по выборам обратилась к понятиям «мораль», «нравы», «хорошие обычаи» и «общественная нравственность» для отклонения ходатайства ЛГБТ-группы о регистрации в качестве политической организации. В 2010 году верховный суд Филиппин отклонил этот довод, считая, что демократия в стране исключает «использование религиозных или моральных взглядов части общества, чтобы исключить из рассмотрения ценности других членов сообщества».
Аналогично, несколько бывших британских колоний, в том числе Нигерия и Малайзия, используют морально окрашенные термины, такие как «грубая непристойность» и «противоестественные половые сношения» в своем отрицании гомосексуальности, ссылаясь при этом на так называемые традиционные ценности, воплощенные в законы, которые на самом деле относятся к сравнительно недавней, во всех других случаях осмеиваемой, колониальной эпохе. В своем докладе 2008 года «AlienLegacy», например, Хьюман Райтс Вотч подчеркнула иронию того, что законы, установленные иностранцами, превозносятся, как «цитадели государственности и культурной аутентичности». «Гомосексуальность, как они [судьи, общественные деятели и политические лидеры] теперь утверждают, пришла в результате колонизации Западом», - говорится в докладе. «Они забывают, что Запад принес с собой первые законы, дававшие правительствам возможность ее запрещать и подавлять».
В Уганде, Малайзии, Молдове и Ямайке, где государство отказывает ЛГБТ в правах, утверждения, что гомосексуальность просто «не соответствует нашей культуре», являются повсеместными. «Все страны управляются согласно принципам», - заявил в 2007 году Александр Кордуняну, заместитель мэра Кишинева, после того, как молдавская столица третий год подряд запретила демонстрацию ЛГБТ-активистов. «Молдова управляется в соответствии с христианскими принципами, и именно поэтому мы не можем разрешить этот парад и позволить вам идти против нравственности и христианства».
Инструмент репрессий
Традиционные ценности не обязательно противоречат правам человека, более того, они могут даже поддерживать их.
В иракском Курдистане, например, где традиции, обычаи, нравственность и ислама использовались для оправдания продолжающегося из поколение в поколение женского обрезания (female genital mutilation, FGM), в июле 2012 года ведущий мусульманский лидер издал фетву, подписанную 33 имамами и учеными, с утверждением, что ислам не требует FGM (They Took Me and Told Me Nothing, июнь 2010). К сожалению, применение Закона о насилии в семье, вступившего в силу 11 августа 2011 года и включающего в себя ряд положений по искоренению женского обрезания, пока было неактивным.
Определенный прогресс был также достигнут в адаптации или запрете «традиционных» практик, которые не соответствуют уважению к правам человека. Закон о ликвидации насилия в отношении женщин, принятый в 2009 году в Афганистане, например, запрещает обычай баад, согласно которому проблемы в сообществе можно разрешить, отдав женщин или девочек в качестве компенсации за преступления - хотя практика применения этого закона остается неудовлетворительной. Ряд стран также внесли поправки разной степени в свое законодательство по вопросам семьи - проводника многих традиций – показав, что существует пространство для переговоров и постоянного движения в сторону укрепления прав женщин, вместо того, чтобы рассматривать эти права в статической парадигме неизменных «традиционных ценностей».
Несколько недавних судебных дел, в том числе в Южной Африке, Кении и Ботсване (которая проголосовала против резолюции СПЧ), также показывают, что традиционные практики, ограничивающие права человека, не должны доминировать над обьединяющим и уважающим права человека национальным законодательством.
В 2008 году, например, Конституционный Суд Южной Африки вынес решение в пользу дочери, подтвердив, что она наследует статус своего отца-вождя, в соответствии с конституцией страны, отклонив претензии мужчины-соперника, что, согласно традиции народа валои, руководящие посты должны занимать мужчины, и, следовательно, он является законным хоси, или главой семидесятитысячного племени. В своем постановлении суд отметил, что традиция не бывает статичной и должна соответствовать нормам прав человека, на которых основана конституция.
Кенийский суд вынес решения в 2005 и 2008 годах, что, несмотря на нормы обычного права отдельных этнических групп о наследовании в пользу сыновей, дочери должны иметь равные права на наследование имущества отца. Суд отметил, что, когда речь идет о дискриминации, права человека должны превалировать над обычаем. Кения с тех пор внесла поправки в конституцию, закрепив в ней равные права женщин на землю и имущество.
Между тем, Верховный суд Ботсваны в октябре 2012 года вынес решение в пользу четырех сестер после пятилетних судебных разбирательств с племянником, который утверждал, что имеет законное право собственности на дом. Суд постановил, что нормы обычного права, на которых основаны претензии племянника, нарушали конституционные гарантии равенства для мужчин и женщин. Как сообщалось, Генеральный прокурор согласился, что обычное право носит дискриминационный характер, но утверждал, что Ботсвана не готова изменить его. «Культура меняется с течением времени», - отметил суд.
Но такие примеры редки
Слишком часто «традиционные ценности» коррумпируются, выступая в качестве удобного инструмента для правительства в деле репрессий. Для России, которая инициировала резолюцию СПЧ, введение традиционных ценностей в область прав человека происходит на фоне усиления правительственных репрессий против гражданского общества и средств массовой информации и является частью организованной кампании, направленной на ликвидацию завоеваний в области прав женщин и ЛГБТ в России.
В 2012 году Санкт-Петербург стал одним из девяти на сегодняшний день регионов России, принявших так называемые законы против «пропаганды гомосексуализма», которые запрещают создавать «искаженные представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных брачных отношений». Министр иностранных дел России Сергей Лавров оправдывал законы, которые в октябре Верховный суд России оставил в силе в ограниченной форме, утверждая, что права человека для членов ЛГБТ-сообщества являются всего лишь «дополнительным видением», выходящим за рамки «универсально признанных ценностей». Идет активное обсуждение введения подобных законов, цинично связывающих гомосексуальность с насилием над детьми, в Москве и на
федеральном уровне.
В 2010 году Конституционный суд Российской Федерации подтвердил приговор активистке ЛГБТ-движения Ирине Федотовой за административное правонарушение закона Рязанской области, о запрете «публичных действий, направленных на пропаганду гомосексуализма». Суд счел, что закон «о запрете пропаганды гомосексуализма», принятый городом в 2006 году, не ущемляет свободу выражения Федотовой, так как «традиционное понимание семьи, материнства и детства» являются ценностями, нуждающимися в «особой защите со стороны государства».
В ноябре 2012 Комитет ООН по правам человека – международный экспертный орган, контролирующий осуществление МПГПП - имел другое мнение, сочтя, что Россия нарушила положения пакта о праве на свободу выражения мнений. «Защита нравственности, - заявил комитет – не должна быть основана на принципах, не вытекающих исключительно из одной-единственной традиции».
Утешительный идеал
Это не совпадение, что традиционные ценности и сопутствующие меры по ограничению прав ЛГБТ находят все увеличивающуюся и полную энтузиазма международную аудиторию именно сейчас..
В некоторых случаях есть конкретный контекст, как, например, в России, где это происходит в рамках более широкой программы президента Владимира Путина по подавлению гражданского общества и усилий России по отмене мандатов международных механизмов защиты прав человека, одновременно поощряя своих союзников и единомышленников в других странах сделать то же самое. В Африке к югу от Сахары, в таких странах, как Зимбабве и Уганда, разрушительные последствия СПИДа, экономический кризис и политическая нестабильность принуждает законодателей принимать все более репрессивные законы против гомосексуальности на том основании, что это необходимо для защиты африканской культуры и традиций от наступления чужеродных ценностей.
В более широком смысле нынешняя атмосфера политической неопределенности, социальных потрясений и экономического кризиса в большей части мира повысила привлекательность вечной универсальной сущности, которая, согласно традиции, именно в ней самой и воплощена. В Уганде, как Хьюман Райтс Вотч показала в 2012 (Curtailing Criticism), резкие действия правительства по подавлению гражданского общества частично оправдывались обращениями к гомофобии на фоне усиления политической напряженности, усиливающейся общественной критики и личных политических амбиций президента Йовери Мусевени, желающего остаться на следующий срок после выборов 2016 года.
Обвинять одну группу в бедах, постигших общество, является простым и привлекательным методом в условиях подобной нестабильности. Геи и лесбиянки, которым часто необходимо таиться из-за законов и социальных запретов на гомосексуальность, являются особенно подверженными давлению и агрессии, которая может вспыхнуть в период социального кризиса. На Ямайке геи, в особенности, рассматриваются как агенты морального разложения, что приводит к публичной травле, часто заканчивающейся насилием, как, например, в случае, произошедшем в июне 2004 года, когда в Монтего Бэй толпа напала на человека, выглядевшего как гей. Его преследовали и, по сообщениям, «резали, кололи и били» до смерти, при поощрении со стороны полиции (HatedtoDeath, 2004).
В Зимбабве, где геи и лесбиянки часто оказываются в роли «народных дьяволов», всплеск гомофобии предсказуемо следует за каждым избирательным циклом - президент Роберт Мугабе нагнетает угрозу гомосексуальности, чтобы отвлечь внимание от более актуальных социальных, политических и экономических проблем страны. В 1995 году, когда его авторитет в регионе стал падать, Мугабе развязал травлю геев, которые, по его словам: «нарушают законы природы и религиозную мораль, которых придерживается наше общество». В 2012 году Муликат Аканде-Адеола, лидер большинства в Палате представителей Нигерии, была столь же однозначна, поддерживая масштабный законопроект против ЛГБТ, когда он был принят во втором чтении. «Это чуждо нашему обществу и культуре и не должно быть импортировано», - сказала она. «Религия этого не терпит, и в нашей культуре нет места для этого.»
Трансформация, а не отказ
Движение за права человека не возражает против существования обычного права, религиозного права и традиции, оно выступает против тех их аспектов, которые нарушают права человека.
В результате стоящая перед нами задача – это преобразование, а не отказ, и это отражено в международном законодательстве в области прав человека, которое призывает к развитию обычной и традиционной практики, нарушающей права человека, в сторону устранения дискриминационных элементов. В Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин предусматривается, что государства должны «модифицировать» социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин с целью упразднения «предрассудков, обычаев и всех прочих практик, которые основаны на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипировании ролей мужчин и женщин».
«Культура меняется с течением времени», - заявил Верховный суд Ботсваны в своем решении в октябре 2012 года в пользу четырех сестер, боровшихся против норм обычного права за родной дом. Именно в этом весь смысл. Культура действительно меняется со временем.
Те, кто опирается на статическое и расплывчатое понятие «традиция», не только не учитывают эти изменения, они способствуют окостенению общества. Риск заключается в том, что вместо продвижения прав человека и основных свобод, резолюция СПЧ и ее призыв к «более глубокому пониманию традиционных ценностей» могут быть использованы в качестве предлога для того, чтобы похоронить права человека под спудом культурного релятивизма, в процессе отобрав права у женщин и исключив проблемы ЛГБТ из категории прав человека.
Грэм Рид является директором отдела защиты прав лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (ЛГБТ)