|
СЛИШКОМ МАЛО И СЛИШКОМ ПОЗДНО Отношение государства к проблеме сексуального насилия Следствие После того как у потерпевшей приняли заявление и направили ее на судмедэкспертизу, роль милиции в ее деле, как правило, заканчивается. Кроме тех случаев, когда обвиняемый является несовершеннолетним, дело поступает в прокуратуру и процесс следствия осуществляется следователем из прокуратуры, а не из милиции. В ходе этого процесса следователь, помимо прочего, опрашивает потерпевшую, обвиняемого и имеющихся свидетелей; оценивает признаки насильственных действий и анализирует обстоятельства преступления. Затем прокуратура на основе собранных доказательств решает, будет ли дело передано в суд или закрыто. В делах об изнасиловании это решение часто принимается после предварительного следствия: следователь прокуратуры делает заключение, что состав преступления отсутствует и дело закрывается.149 Не принимая всерьез такое преступление, как изнасилование, прокуроры и следователи прокуратуры проявляют нежелание расследовать такие дела, а когда следствие все же ведется, оно демонстрирует необъективное и негуманное отношение к жертве сексуального насилия. Нежелание расследовать Прокуратура в России, как правило, подходит к делам о сексуальном насилии с большой долей неоправданного скептицизма. Подобно сотрудникам милиции, опрошенные нами работники прокуратуры в Москве, Мурманске, Санкт-Петербурге и Красносельском районе склонны считать, что женщины часто подают ложные заявления или сами провоцируют нападение. Прокурор из Санкт-Петербурга Татьяна Николаева, например, считает, что каждое десятое заявление об изнасиловании сфабриковано.150 Поэтому, заявляет Николаева, она обычно не начинает расследование, если нет достаточных доказательств, что имело место нападение. К делам, в которых такие доказательства отсутствуют, пояснила она, относятся те случаи, когда изнасилование совершено знакомым или когда у потерпевшей отсутствуют внешние признаки насилия. Признавая, что изнасилование может быть совершено не только с применением физической силы, но и с угрозой ее применения, Николаева отметила, что в таких случаях необходима психологическая экспертиза, чтобы установить, могла ли потерпевшая уступить принуждению без применения физической силы; нельзя просто предположить, что любой человек уступит перед угрозой насилия. Николаева объяснила свой скептический подход к делам об изнасиловании также тем, что многие потерпевшие позднее меняют свои показания. Это происходит десять-пятнадцать раз в год, и в этих случаях, сообщила она, против истицы возбуждается дело о даче ложных показаний. Во многих случаях прокуратура пытается убедить женщин отказаться от дальнейшего расследования преступления. Иногда прокурор или следователь предлагают потерпевшей или ее представителю закрыть дело. Например, в одном случае мать потерпевшей сообщила нам, что следователь, занимавшийся делом ее дочери, попросил ее подписать заявление с просьбой прекратить следствие по делу, чтобы следователь мог его закрыть.151 В другом случае научного сотрудника Московского центра гендерных исследований, помогавшей женщине — жертве изнасилования, следователь неоднократно просил убедить ее подопечную отказаться от дальнейшего расследования.152 Каждый раз, когда она звонила следователю, чтобы осведомиться о ходе дела, ей говорили: «Может быть, она [потерпевшая] хочет закрыть дело?» В других случаях прокуроры не говорят об этом напрямую, но добиваются того же результата. Например, восемнадцатилетней женщине, которая была изнасилована на вечеринке знакомым своей подруги и немедленно сообщила об этом своим родителям, а спустя семь или десять дней обратилась в милицию, в прокуратуре постоянно намекали на то, чтобы она забрала свое заявление.153 Обвиняемый утверждал, что женщина сама склоняла его к сексуальной связи. Поскольку следователь постоянно передавал женщине эти утверждения обвиняемого, она начала винить саму себя и под влиянием давления готова была верить, что сама спровоцировала нападение. В итоге она забрала заявление и сказала консультанту местного кризисного центра: «Мне будет лучше, когда все это закончится». Иногда следователь даже не пытается убедить потерпевшую забрать заявление, а закрывает дело по собственному усмотрению. В случае З.Т., пятнадцатилетней девочки из Подмосковья, пережившей групповое изнасилование, прокурор вынес заключение, что состав преступления отсутствует, и закрыл дело. Следователь сказала З.Т., что поскольку показания ее и ее друзей были слишком краткими по сравнению с показаниями обвиняемых, то это означает, что потерпевшая что-то скрывает.154 Прокурор утверждал, что по данным судмедэкспертизы, у З.Т. не была нарушена девственная плева и не было обнаружено следов спермы. Однако, по словам З.Т., ее мать читала данные судмедэкспертизы, где было сказано, что нападение могло не повлечь разрыва девственной плевы, а факт отсутствия следов спермы может объясняться тем, что у З.Т. в это время была менструация. Хотя судмедэксперт обнаружил темные пятна на одежде З.Т., которые, по утверждению З.Т., были пятнами крови, он не счел нужным направить одежду на исследование. Более того, следователи назначили экспертизу одежды З.Т. лишь спустя шесть месяцев после нападения. Сестра и мать З.Т. хотят добиться повторного открытия дела, но сама З.Т. этого не хочет. Лишь немногие потерпевшие оспаривают решение следователя, в то время как другие не делают этого из-за чувства безнадежности и полного разочарования в системе правосудия. В некоторых случаях следователи даже не ставят потерпевшую в известность о закрытии ее дела. И.П., которая была изнасилована в своей коммунальной квартире — ее случай изложен выше, — обратилась в милицию 10 ноября 1995 г. и ждала сообщений о ходе своего дела до конца января 1996 г. Не получив сообщений, М.П., сестра И.П., позвонила следователю. По просьбе следователя М.П. и И.П. пришли к ней на прием и узнали от ее начальника, что обвиняемый освобожден из-под стражи 15 ноября за отсутствием улик, причем еще до прохождения И.П. судмедэкспертизы. Кроме этого, они узнали, что милицией утерян оригинал заключения судмедэкспертизы И.П., где детально описаны полученные ею травмы. К апрелю 1996 г. милиция все еще не могла найти обвиняемого и, по мнению М.П., не прикладывала к этому никаких усилий. И.П. так и не вернулась в квартиру, где произошло изнасилование. В другом случае мать потерпевшей случайно встретила обвиняемого на автобусной остановке, хотя, насколько ей было известно, он должен был находиться под стражей. Когда она спросила его, куда он направляется, он ответил, что прокурор отпустила его домой.155 По словам матери, прокурор сказала ей, что освободила обвиняемого вскоре после ареста, поскольку не считала его опасным и не хотела портить ему жизнь. В июне 1995 г., примерно через 10 месяцев после изнасилования ее дочери и через два месяца после назначенного дня суда, И.В. узнала, что в суде не назначено к слушанию никаких дел об изнасиловании. Она спросила следователя, почему дело закрыто, и следователь ответила, что у них недостаточно доказательств. После этого И.В. добилась повторного открытия дела, уже с новым следователем, и в апреле 1996 г., когда мы беседовали с И.В. и Н.В., они собирались встретиться с новым следователем.
149) Большинство дел, закрываемых на стадии предварительного следствия, составляют дела об изнасиловании. Причина этого, как объяснила нам научный сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре, состоит в том, что предварительное следствие построено главным образом на объективных признаках насилия и показаниях свидетелей, а в случаях изнасилования и то и другое часто отсутствует или не может быть получено. Татьяна Боголюбова, НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре, 24 апреля 1996 г.;
|
