|
СЛИШКОМ МАЛО И СЛИШКОМ ПОЗДНО Отношение государства к проблеме сексуального насилия Судебно-медицинская экспертиза Ненадлежащее и бестактное проведение осмотра Целью судебно-медицинского освидетельствования жертвы сексуального преступления является сбор вещественных доказательств нападения, к которым относятся как физические признаки того, что нападение имело место, так и любого рода материал, который помог бы установить преступника. В США медикам, производящим освидетельствование, предписывается искать доказательства применения силы и совершения проникающего полового акта, биологический материал, принадлежащий насильнику, и вещества из природной среды с места совершения преступления.127 Врачи также должны опросить жертву о нападении и ее действиях и на основе этой информации соответствующим образом построить свой осмотр.128 По словам одного врача из США, «Хороший осмотр жертвы сексуального нападения должно включать не только качественную медицинскую помощь, но также скрупулезную технику сбора вещественных доказательств и особо тактичное обращение с потерпевшей, учитывая ее психологическое состояние».129 При этом фиксируется только та гинекологическая информация, которая имеет отношение к обнаруженным физическим признакам или данным лабораторных исследований.130 Российские судмедэксперты, напротив, ищут только те доказательства и данные, которые требует милиция или прокуратура, и не учитывают свидетельства потерпевшей о том, как произошло нападение, и о ее состоянии здоровья на настоящий момент. По словам сотрудника милиции из Москвы, следователь должен очень тщательно указать, какая информация требуется следствию, в противном случае доказательства не будут собраны.131 Хотя некоторые врачи по собственному усмотрению задают потерпевшей вопросы о том, как произошло нападение или ищут дополнительные доказательства,132 от них это не требуется и им это даже не рекомендуется. Напротив, прокуратура часто рекомендует им не проявлять собственную инициативу и не отклоняться от стандартного перечня вопросов. В случаях сексуальных преступлений судмедэксперты сосредоточивают свое внимание на состоянии девственной плевы потерпевшей. «Как правило, первый вопрос — это нарушена ли девственная плева», — утверждает Лариса Романова, судмедэксперт-гинеколог из московского центра судмедэкспертизы.133 Если девственная плева нарушена, продолжает она, следует далее установить, когда произошел ее разрыв. Такое повышенное внимание к состоянию девственной плевы не имеет правовых или медицинских оснований, но отражает необоснованную озабоченность тем, была ли потерпевшая девственницей, а также распространенные неправильные представления относительно возможности медицинского установления девственности. В статье об изнасиловании российскго УК не проводится различия между изнасилованием девственницы и недевственницы; замужних и одиноких женщинх, которые до нападения уже жили половой жизнью и девственная плева которых была нарушена задолго до преступления, закон защищает в такой же мере, что и девственниц. Кроме того, современные данные свидетельствуют о том, что попытки установить имевший место половой акт или даже сам факт девственности по состоянию девственной плевы не имеют медицинского обоснования и не дают достоверных результатов.134 В результате того, что судмедэксперты при осмотре уделяют главное внимание тому, была ли потерпевшая девственницей, недостаточно тщательно ведется поиск различных признаков сексуального насилия, а также недостаточно добросовестно осуществляется судебно-медицинское освидетельствование потерпевших, не являющихся девственницами. Помимо того, что судмедэкспертиза проводится недостаточно тщательно, она наносит психологическую травму потерпевшей. Врачи-судмедэксперты, не получающие специальной подготовки по освидетельствованию жертв сексуальных преступлений,135 зачастую не понимают, что в результате сексуального насилия потерпевшая получила тяжелую психологическоу травму и что сама процедура судмедэкспертизы также является для нее травмирующей. По словам Лолы Каримовой, гинеколога из Москвы, которая беседовала с семью женщинами, прошедшими судмедэкспертизу в московском центре судмедэкспертизы в период с 1994 по 1996 год, «ни одна из них не сказала нам, что с ней обращались как с женщиной, пережившей личную трагедию».136 Напротив, у многих женщин остается впечатление, что врачи возлагают на них вину за совершенное нападение. «Теперь я понимаю, что я женщина второго сорта», — сказала одна из потерпевших.137 «Со мной обращались как с непорядочной женщиной, которая хочет кого-то наказать», — сообщила другая.138 Бестактность судмедэкспертов проявляется не только в том, что они, по сообщениям потерпевших, обращаются с ними унизительным образом, но также в полном игнорировании желания женщины, чтобы осмотр проходил наедине. Наши интервью свидетельствуют о том, что во время осмотра систематически присутствуют не менее двух лиц, а часто их число значительно больше. По словам Светланы Гибатдиновой, президента нижнетагильского кризисного центра, в Нижнем Тагиле, как правило, во время осмотра потерпевшей по делу об изнасиловании присутствует четыре человека.139 Судмедэксперт-гинеколог из московского центра судмедэкспертизы сообщила нам, что во время осмотра присутствует, кроме нее, медсестра, которая ведет записи, а также время от времени в кабинет входит главный врач.140 В санкт-петербургском центре судмедэкспертизы имеется только два небольших кабинета, в одном из которых осматривают потерпевших, а в другом ожидает очередь; дверь в кабинет постоянно открывается, входят и выходят врачи.141 Хотя потерпевшие чаще всего не хотят обсуждать подробности нападения с незнакомыми людьми, они, как правило, боятся сами попросить врача осмотреть их без посторонних. По словам доктора Каримовой, ни одна из опрошенных ею семи женщин не попросила, чтобы осмотр проходил наедине, но все сообщили, что чувствовали унижение, когда им пришлось обсуждать обстоятельства изнасилования и проходить осмотр в присутствии большого числа людей.142 Еще одним проявлением недооценки судмедэкспертами тяжести психологического состояния потерпевшей является то, что они не считают нужным информировать потерпевшую, независимо от ее возраста, о процедуре осмотра, чтобы тем самым уменьшить ее страх и непонимание происходящего при осмотре.143 Женщинам, с которыми мы беседовали, не объясняли, например, какие пробы берутся на анализ и что потом будут делать с этими пробами. По признанию судмедэксперта-гинеколога, «как правило, мы не объясняем процедуру освидетельствования. У нас люди понимают, что если их направили на освидетельствование, значит, это надо делать. В других странах уделяют больше внимания психологическому состоянию потерпевшей, но перед нашей экспертизой стоят другие задачи».144 Наконец, судмедэксперты не оказывают даже элементарную медицинскую помощь в случае отрицательных последствий насилия для здоровья потерпевшей. Они не консультируют и не обследуют потерпевшую по поводу беременности или венерических заболеваний. Они также не направляют женщину на лечение к другим специалистам. Хотя некоторые судмедэксперты производят обследования и дают направления,145 это зависит от инициативы конкретного врача. Когда потерпевшие обращаются на обследование и лечение в обычные больницы или поликлиники, с ними там обращаются не лучше, чем в центрах судмедэкспертизы, а иногда и хуже. По свидетельствам многих гинекологов, активисток женского движения и сотрудников правоохранительных органов, осмотр и оказание помощи потерпевшим в поликлиниках и отделениях скорой помощи при больницах нередко осуществляются еще менее профессионально и в более враждебной манере, чем в центрах судмедэкспертизы.146 Врачи, не являющиеся судмедэкспертами, не имеют подготовки в проведении осмотра пострадавшей от сексуального насилия и поэтому часто не могут собрать необходимые доказательства, а иногда по незнанию уничтожают их;147 помимо этого, как и судмедэксперты, они нередко обращаются с потерпевшей так, словно она сама виновата в нападении на нее. Директор кризисного центра в Нижнем Тагиле сказала нам, что в местных поликлиниках «женщин часто называют проститутками. Врачи говорят о провоцирующем поведении».148
127) Lee Madigan, The Second Rape (New York: Lexington Books, 1991), p. 85.
|
