СЛИШКОМ МАЛО И СЛИШКОМ ПОЗДНО
Отношение государства к проблеме насилия против женщин

Отношение государства к проблеме сексуального насилия

Рассмотрение жалоб

Некорректное обращение с потерпевшими

Помимо прямого отказа принять заявление, милиция также препятствует подаче заявлений своим некорректрым обращением с потерпевшими. Вместо нейтрального поведения при приеме заявления, сотрудники милиции часто начинают ругать потерпевшую или пытаются запугать ее, намекая, что, если заявление будет подано, ее ждут неприятности. Иногда сотрудники милиции подчеркивают, что в процессе расследования ей будет стыдно, что будет выясняться информация о ее сексуальной жизни и поведении. Они угрожают, что им придется связаться с ее начальством и коллегами по работе, чтобы больше узнать о ней.⁹⁵ Как пояснила директор центра психологической поддержки для девушек, «вместо того чтобы помочь тебе [потерпевшей], они [милиция] дают тебе понять, что тебе должно быть стыдно».⁹⁶ Зоя Хоткина, научный сотрудник Московского центра гендерных исследований, рассказала нам о случае, произошедшем с Л.Б., 21 года, которая в сентябре 1995 г., в свой четвертый день работы, была изнасилована и избита начальником. У Л.Б. были серьезные травмы: пятьдесят шесть синяков и кровоподтеков по всему телу, разрыв барабанной перепонки и сотрясение мозга. Когда ей удалось убежать из офиса, она позвонила своему брату и попросила его о помощи, после чего они немедленно отправились в милицию. В течение восьми дней милиция убеждала ее забрать заявление назад. Они говорили: «Это позор. Будет суд. Это займет очень много времени. Это позор».⁹⁷ В другом случае, который произошел в Москве в апреле 1995 г., пятнадцатилетняя девочка в сопровождении матери обратилась в милицию, чтобы подать заявление об изнасиловании. Пытаясь убедить их не подавать заявление, милиционер сказал матери: «У нас в районе такого не было уже давно. Не портьте нам статистику».⁹⁸

Запугивание потерпевшей и некорректное обращение с ней происходит также во время многочисленных, изнурительных и зачастую бесцельных опросов. Потерпевшей приходится несколько раз приходить в отделение милиции для дачи показаний — нередко каждый раз ее опрашивает новый сотрудник. В случаях, о которых стало известно Хьюман Райтс Вотч, женщинам, чтобы подать заявление, приходилось рассказывать свою историю по крайней мере четырем сотрудникам милиции. Эти опросы продолжались, как правило, по нескольку часов и проводились без учета того, какое психологическое потрясение пережила потерпевшая. Пятнадцатилетняя девочка из Москвы, ставшая жертвой группового изнасилования, сообщила нам, что она рассказывала свою историю милиционерам не менее двадцати раз.⁹⁹ Молодая женщина из Сергиева Посада сказала с раздражением: «Я устала всем рассказываеть свою историю. Я ее рассказала уже десять или одиннадцать раз». «Это похоже на марафон», — сказала директор кризисного центра в Нижнем Тагиле в ответ на нашу просьбу описать процесс подачи заявления.¹⁰⁰ Вполне возможно, что многократные опросы потерпевшей являются результатом недостаточной профессиональной подготовки сотрудников милиции в области расследования дел о сексуальном насилии; однако для потерпевшей этот процесс мучителен, и в результате многие отказываются от заявления. По словам детского гинеколога из Мурманска, почти все ее пациентки, перенесшие сексуальное насилие, отказываются обращаться в милицию, потому что боятся процедуры допросов и следствия: «Им очень тяжелы все эти процедуры, все эти допросы. Это трагедия».¹⁰¹

Пример И.П. показывает, что если потерпевшая не проявит решимость и настойчивость, то ей скорее всего не удастся добиться приема своего заявления. И.П. впервые попыталась подать заявление в местном отделении милиции 10 ноября 1995 г. После того как заявление у нее не приняли, в дело вмешалась сестра И.П., которая обратилась в Главное управление внутренних дел г. Москвы с вопросом, обязано ли местное отделение милиции принять у И.П. заявление. Ей сообщили, что принять у нее заявление обязаны.¹⁰² На следующий день И.П. в сопровождении сестры вновь пришла в местное отделение милиции и рассказала свою историю другому дежурному офицеру, а затем еще три раза еще трем сотрудникам. Затем И.П. и ее сестре велели прийти в отделение милиции еще через два дня, 13 ноября, когда там будет их участковый. 13 ноября И.П. и ее сестра снова пришли в отделение, но им сказали, что поговорить с участковым невозможно. Когда они пришли на следующий день, другой офицер попросил их прийти завтра. Сестра И.П. потребовала, чтобы ей дали возможность поговорить с начальником отделения, с которым они говорили во время первого обращения в милицию. По словам сестры И.П., начальник отделения был «поражен», что они снова пришли, но дал разрешение принять у них заявление.¹⁰³

95) Интервью с Татьяной Липовской, заместителем директора центра «Сестры», Москва, 23 апреля 1996 г.
96) Интерью с Ольгой Шестаковой, директором Центра социально-психологической поддержки для девушек, Нижний Тагил, 7 мая 1996 г.
97) Интервью с Зоей Хоткиной, Московский центр гендерных исследований, Москва, 25 апреля 1996 г.
98) Интервью с Натальей Гайдаренко, бывшим директором центра «Сестры», 22 апреля 1996 г.
99) Интервью с З.Т., Москва, 13 мая 1996 г.
100) Интервью со Светланой Гибатдиновой, Нижнетагильский центр «Лана», Нижний Тагил, 7 мая 1996 г.
101) Интервью с Ириной Анприевой, детским гинекологом, Мурманск, 6 мая 1996 г.
102) Интервью с М.П., Москва, 27 апреля 1996 г.
103) Начальник отделения подробно опросил И.П. и составил протокол. Он также отправился вместе с И.П. к ней домой, чтобы опросить ее соседа по коммунальной квартире, который, как считает И.П., нанял насильника, однако соседа не было дома.