"И ОПЯТЬ СПЛОШНОЙ АД..."
ПЫТКИ В УЗБЕКИСТАНЕ

Недостаточность процессуальных гарантий

Произвол при аресте и отсутствие судебного контроля

Незарегистрированные задержания

Милиция постоянно задерживает людей, из которых надеется выбить признание, и не регистрирует факт задержания; иногда это делается с помощью вызова в отделение в качестве свидетеля. Поскольку человек является добровольно, узбекское законодательство не ограничивает срок его пребывания в отделении и не обязывает регистрировать его приход, как и обеспечивать ему адвоката. По словам его защитника, Абдухалил Гафуров пришел в свое отделение милиции в Ташкенте 29 декабря 1998 г., вызванный повесткой для дачи свидетельских показаний; после трех дней под стражей он был арестован 31 декабря.¹²⁷

В некоторых случаях задержанных не регистрируют в милиции как подозреваемых в течение суток или более, что противоречит оперативности прокурорского надзора. Мамадали Махмудов свидетельствует, что санкцию прокуратуры на арест ему предъявили спустя более месяца с момента его ареста в 1999 г.¹²⁸ По словам одного из адвокатов, ее клиента "арестовали в 15.30 6 марта [за хранение наркотиков], но не регистрировали его арест в течение полутора суток".¹²⁹

Отсутствие своевременной регистрации дает милиции дополнительную возможность для принуждения задержанного к признанию или к даче показаний, пока он находится в условиях изоляции. Так, Руслана Мамина заставили признаться под пыткой еще до того, как факт его задержания был зарегистрирован. 27 апреля 1998 г. сотрудники милиции Хамзинского района Ташкента вызвали его (без повестки) для дачи "свидетельских" показаний по делу об убийстве; в результате побоев он сознался в этом преступлении 2 мая, когда был переведен в ГУВД. Санкция прокуратуры на арест была получена только 5 мая.¹³⁰

Аналогичная участь постигла Махмуда Топильдиева. По его словам, его "пригласили" в местное отделение милиции в Ташкентской области, где подбросили наркотики, подвергли пыткам и вынудили признаться в хранении наркотиков. Районный прокурор, выдавший санкцию на арест на следующий день, был, как утверждают, поставлен в известность о пытках и необоснованности задержания, однако мер к расследованию не предпринял. Около 17.30 часов 23 декабря 1999 г. в дом М.Топильдиева в кишлаке Халкабад пришли сотрудники милиции и сказали, что хотят часок побеседовать с ним. Он проследовал за ними в местное отделение, где милиционеры обвинили его в том, что он ездил в кишлак Абай на юге Казахстана для прохождения военной подготовки (жена М.Топильдиева имеет родственников в приграничном районе Казахстана). После этого ему приказали снять рубашку, чтобы проверить наличие на плечах следов от приклада. Он подчинился, и сотрудники милиции вызвали двух понятых, чтобы зафиксировать отсутствие каких-либо следов. Пока внимание М.Топильдиева было отвлечено разговором с понятыми, милиционеры подложили ему в карман рубашки опиум:

Когда я пошел надеть рубашку, я нашел в левом кармане пакетик, которого там раньше не было. Я похолодел. Со слезами на глазах я умолял их всех, что это вы подбросили мне, побойтесь Бога. У меня трое маленьких детей и старые родители на иждивении! Я умолял понятых, просил их, как братьев, потому что это провокация творится, просил их не участвовать в этом, потому что у них тоже семья и дети... Милиционеры стали писать протокол обыска. Тот, которого зовут Намаз-ака, писал, велел мне подписать, но я отказался. Тогда они отвезли меня в РОВД в Гульбахаре. Там было человек десять в кабинете начальника уголовного розыска, был Махкам-ака, начальник следственного отдела. Хусан-ака, руководитель уголовного розыска, сказал: "Тебя ждет тюрьма, так что будь хорошим мальчиком и признайся в хранении десяти опиумных головок, и пойдешь по статье 276-1 — хранение без намерения продать, до трех лет, так что получишь месяцев шесть и будешь свободен. Не согласишься — не только здоровье потеряешь, а мы еще можем пойти к тебе домой и найти то же самое, что в кармане". В ту ночь меня очень сильно били, а потом Намаз-ака отвел меня в другой кабинет, и там тоже били, пытали. Утром ... мне пришлось подписать заявление, которое Намаз-ака и следователь Бахтияр Акбаров подписали...

Потом меня привезли в прокуратуру Янгиюльского района, чтобы получить санкцию на арест. Я рассказал прокурору все, как на самом деле было. Он говорит: "Ладно, мы разберемся, сейчас обед, так что приходи после обеда — поговорим". А на самом деле он обманул меня, потому что подписал санкцию на арест.¹³¹

Несмотря на то что статья 217 УПК обязывает сотрудников милиции, прокуроров или суд в течение 24 часов информировать о факте задержания родственников или других лиц, названных задержанным, или по месту его работы или учебы, это также систематически не соблюдается. Семья задержанного может потратить несколько дней на его поиски, пока ей не сообщат, что родственник действительно находится под стражей в милиции. Сознательное саботирование регистрации факта задержания со стороны милиции создает родственникам дополнительные трудности в поисках близких. В некоторых случаях в милиции могут даже отрицать задержание, чтобы сбить со следа обеспокоенных членов семьи. "Умида Хамидова" рассказывала, что после ареста мужа она "... пошла с еще одним родственником в районную милицию навести о нем справки. Нам не сказали, где его держат. Только через три дня нам там сказали, что он в [городской] тюрьме".¹³² По словам У.Хамидовой, когда у родственников арестовали ее младшего сына, она в отчаянии бросилась в РОВД, "... а они сказали, что там его нет. Я пошла в СНБ, говорят — подождите информацию. Потом машина ... подъехала, и я поняла, что там мой сын. Побежала в милицию и сказала, что эта машина прямо перед милицией стоит, и сын мой там. Я говорила [следователю], а он: "Твоего сына здесь нет, твой сын был в Таджикистане, в Чечне, он террорист". Я говорю: "Мой сын никогда ничего такого не делал", — а он: "Тебя тоже надо расстрелять". Уже восемь месяцев прошло, а сына я так и не видела".¹³³

127) Аналогичная картина наблюдается и в других государствах на территории бывшего СССР. См.: Хьюман Райтс Вотч. Признание любой ценой: пытки в российской милиции. Нью-Йорк, 1999 г.
128) Открытое письмо М.Махмудова, 10 августа 1999 г.
129) Интервью Хьюман Райтс Вотч (имя не разглашается), 8 июня 2000 г.
130) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Румией Маминой, 16 декабря 1998 г.; апелляция, поданная адвокатом Л.В.Пинхасовой в Верховный суд (октябрь 1999 г.).
131) Письменные показания М.Топильдиева Хьюман Райтс Вотч, 10 января 2000 г. Судья Янгиюльского райсуда С.Саходдинов 10 апреля 2000 г. приговорил М.Топильдиева за наркотики к двум годам лишения свободы несмотря на то, что на процессе подсудимый рассказал о пытках. Интервью Хьюман Райтс Вотч с наблюдавшим за судом правозащитником Х.Ирисбаевым, 13 апреля 2000 г.
132) Интервью Хьюман Райтс Вотч (имя не разглашается), 9 мая 2000 г.
133) Там же.