|
До занятий не допускаются: Введение Узбекистан и ислам Мусульмане составляют более 80% населения Узбекистана. Большинство живущих в стране мусульман — сунниты и считают себя последователями Ханнафи. Во времена Сталина мусульманские священнослужители подвергались преследованиям, как и христианские священники, на всей территории Советского Союза за противодействие советскому режиму. Во время Второй мировой войны советское правительство инсценировало восстановление отношений со священнослужителями и учредило Мусульманский совет Средней Азии и Казахстана. В поздний советский период, незадолго до объявления независимости, открытое выражение набожности не приветствовалось и грозило отчислением из учебного заведения или увольнением с работы. В советское послевоенное время Мусульманский совет был органом "официального" ислама. На этот совет, возглавляемый муфтием, возлагалась задача регистрации мечетей и контроля над ними, назначение имамов в местные религиозные общины и даже определение содержания проповедей и предписаний "правильной" исламской практики. Официальные мусульманские священнослужители назначались партработниками и подчинялись их указаниям. Однако некоторые жители стран Средней Азии сумели тайно практиковать у себя дома форму независимого ислама, не связанную с официальной религией.1 С приходом независимости в 1991 году у узбекских мусульман появилась возможность открыто и свободно практиковать ислам в соответствии со своей верой. На пожертвования верующих и средства, полученные в качестве иностранной помощи, строились мечети, открывались религиозные школы, молодежь стала больше узнавать об исламе. Международные наблюдатели предсказывали "возрождение ислама". Возрождение приверженности исламу принимало разнообразные формы, которые трудно свести воедино. Многие граждане продолжали следовать светскому пути, принимая мусульманство как наименование и элемент самоопределения, но без соответствующей религиозной практики. Другие начали открыто соблюдать праздники, ритуалы и молитвы по пятницам, но мало что помимо этого изменили в своем образе жизни и в занимаемом ими месте в социальной структуре. Однако некоторые, в особенности молодые мусульмане, избрали более строгую форму религиозной практики: они стали получать религиозное образование, носить предписанную религией одежду и выполнять другие предписания консервативного ислама. Кое-кто воспринял ислам как основу альтернативной политической системы. После объявления независимости руководители государства увидели в официальном исламе ценный инструмент формирования национальной идентичности и утверждения их монополии на власть. Вслед за объявлением независимости президент Ислам Каримов, бывший первый секретарь Коммунистической партии Узбекистана, стал упоминать ислам в своих политических выступлениях, а в день своей инаугурации в качестве первого президента независимого Узбекистана держал в одной руке коран, а в другой — Конституцию страны. Существовавшая в советское время система государственного контроля над официальным исламом в постсоветском Узбекистане почти не изменилась. К 1992 году Мусульманский совет Средней Азии и Казахстана был децентрализован, и в каждом центральноазиатском государстве был создан свой руководящий мусульманский совет. Мусульманский совет Узбекистана взял на себя те же функции, что и соответствовавший ему орган советской эпохи. Тем не менее некоторые узбекские мусульмане стали открывать свои мечети, находящиеся вне контроля государства, избирать своих имамов, принимать такую практику ислама, какую считали подобающей сами верующие. Правительство Каримова восприняло эту новую тенденцию как угрозу: с одной стороны, оно опасалось взрыва насилия, подобного случившемуся в Таджикистане и Афганистане; с другой стороны, оно ясно осознавало, что ислам представляет собой одну из немногих сил, потенциально способных утвердить в Узбекистане альтернативную политическую систему.2
1) Оливье Руа употребляет термин "параллельный" ислам. Он пишет: "Советы приняли двухуровневую политику в отношении ислама: подорвать и даже попытаться уничтожить народный ислам, особенно связь между национальным и религиозным самоопределением, и назначить символических, регулируемых властями священнослужителей, чтобы управлять небольшим числом сохранившихся религиозных институтов, а после 1955 года — улучшить отношения с дружественными мусульманскими государствами". См. "Islam in Tajikistan," Open Society in Central Eurasia Occasional Paper Series, no. 1, July 1996.
|
