Признание любой ценой: Пытки в российской милиции

Пытки и доказательства признания

Признание как основа обвинения

В нескольких расследованных Хьюман Райтс Вотч случаев следователи и судьи строили обвинение практически исключительно на основе признания подсудимого. После получения под пыткой соответствующих показаний основные усилия следствия, как представляется, направлялись на подкрепление признания; при этом следователи иногда отбрасывали другие доказательства или обстоятельства в пользу обвиняемого.

В деле М.Юрочко, Д.Елсакова и Е.Медникова, которые обвинялись в убийстве двух сестер, милиции удалось выбить из них в целом не противоречившие друг другу показания. Впоследствии следователи по делу отказывались принять во внимание обстоятельство, которое, как представляется, надежно доказывало их невиновность: Д.Елсаков утверждал, что во время убийства он был на работе в пожарном депо, что подтверждали многие его коллеги, в том числе начальник смены. Сослуживцы заявили следствию и суду, что Д.Елсаков никак не смог бы незамеченным надолго оставить рабочее место. Более того, никто не видел, чтобы он выходил из здания. Несколько человек заявили, что видели Д.Елсакова в различное время в течение дня, один утверждал, что обедал с ним в час дня.

Как и следствие, Архангельский областной суд отказался учесть показания коллег Д.Елсакова по работе. Судья даже дошел до того, что возбудил в отношении одного из пожарных уголовное дело за дачу ложных показаний. Адвокат Д.Елсакова Валентина Луцишина рассказывала представителям Хьюман Райтс Вотч:

Тот человек из его смены ... дал показания следующего характера: он вызывающе ответил суду: "Можно незаметно уйти и из вашего зала, но надолго это невозможно... Можно отойти в туалет минут на 5-10, однако в небольшом коллективе даже это скоро заметят".¹³⁴

Если бы следователь или суд признали его алиби, то рассыпалось бы все уголовное дело, так как стало бы ясно, что показания, которые дали друг на друга М.Юрочко, Д.Елсаков и Е.Медников, были получены незаконным путем. В мае 1999 г. Верховный Суд отменил приговор и отправил дело на доследование.

Мара Полякова, бывший преподаватель Института повышения квалификации при Генеральной прокуратуре, подтвердила представителям Хьюман Райтс Вотч, что после получения признания прокурорские работники строят на нем дальнейшее обвинение и весьма неохотно отказываются от него, даже если обстоятельства указывают на возможное применение давления для получения признательных показаний. На своих занятиях с работниками прокуратуры М.Полякова предлагала им реконструировать расследования, проводившиеся на протяжении нескольких лет. Одним из таких случаев было дело молодого человека, ошибочно приговоренного к смертной казни за изнасилование и убийство несовершеннолетней на основании его признания и косвенных улик. Обвиняемый периодически отказывался от признательных показаний, утверждая, что они были получены в результате пыток и под диктовку сокамерников или сотрудников милиции. После того, как Мосгорсуд вынес в отношении него обвинительный приговор, милиция обнаружила действительного виновника преступления, и приговор был отменен Верховным Судом. М.Полякова рассказывает представителям Хьюман Райтс Вотч:

Все наши прокуроры вели это дело традиционным путем... И каждый раз одинаково [неправильно]... Каждый прокурор действует так: есть версия обвинения, и его задача — протолкнуть эту версию через суд. И все, что противоречит этой версии (и это на уровне мысли или даже подсознательно), внутренне отвергается.

В этом деле было много косвенных улик, но были также некоторые маленькие противоречия. Нужно было выделить их и определить причины их появления... Его показания, в которых он признавал себя виновным в совершении преступления, различались. Потом, когда читаешь их, даже неспециалисту ясно, что речь идет о разных языковых стилях, разном уровне владения языком.

Прокурор должен был критически подойти к его показаниям. Прежде всего было необходимо ... установить, почему такие разные показания. В данном случае надо было провести психо-лингвистическую экспертизу... Мы впоследствии провели экспертизу, эксперты — семь человек — специалисты в различных областях: психологи, лингвисты... Каждый дал отдельное заключение, и когда их свели вместе, то оказалось, что у всех результат одинаковый. И все семь экспертов пришли к заключению, что он [обвиняемый] является автором только сокращений... Они даже установили, что тексты [признательных показаний] диктовали три или четыре [разных] человека.¹³⁵

В деле Б.Ботвинника, Д.Колигова и М.Шикаленко следствие также основывалось на "чистосердечном признании" троих обвиняемых, а также на материалах видеозаписи "следственного эксперимента" на месте преступления. Как рассказал Б.Ботвинник представителям Хьюман Райтс Вотч, после подписания "признания" оперативники доставили его на место преступления для реконструкции событий. Он должен был показать, где и что он делал во время его совершения. Б.Ботвинник утверждает, что в течение всего следственного эксперимента сотрудники милиции подсказывали ему, а в один момент даже повели его не по той лестнице, уперлись в тупик и были вынуждены повернуть обратно. И Д.Колигов, и М.Шикаленко рассказывали на суде, как в милиции из них выбивали признание.

Судья Никулинского райсуда Валентина Комарова поначалу попыталась избежать рассмотрения дела по существу. Она дважды возвращала дело на доследование в прокуратуру, ссылаясь на недостаточную полноту расследования. Оба раза дело в итоге возвращалось к ней же, и в марте 1999 г. был вынесен обвинительный приговор — спустя два года первоначальной передачи дела в суд. На протяжении этого времени Д.Колигов и М.Шикаленко оставались в Бутырской тюрьме. В 1998 г. у М.Шикаленко была обнаружена открытая форма туберкулеза.

"Признание" и "следственный эксперимент" составили основу обвинения. Как отмечал представитель Хьюман Райтс Вотч, наблюдавший за процессом, суд без объяснений отказался учесть ряд других нарушений, допущенных в ходе предварительного следствия. Таинственным образом исчезли пистолет, сумка и другие прямые улики, изъятые ранее милицией. Обвинение не ответило на вопросы защиты о судьбе этих доказательств, при этом судья предпочла не настаивать на ответе. Милиция также не провела допрос единственного свидетеля разбойного нападения и убийства, в которых обвиняли Б.Ботвинника и других. Этот свидетель — гражданка Монголии, работавшая в посольстве этой страны в Москве,- в ходе нападения была ранена и доставлена в больницу. Она оставалась в России в течение по меньшей мере трех недель после случившегося.

Ярким свидетельством решающего значения, придаваемого в России признательным показаниям, служит дело приговоренного к смерти Сергея Михайлова, невиновность которого была, как представляется, неопровержимо доказана, но который все еще остается в тюрьме. Складывается впечатление, что как только по признанию вынесен обвинительный приговор, возобновление или пересмотр дела будут наталкиваться на чрезвычайно упорное сопротивление, даже при обнаружении принципиально новых обстоятельств.

В декабре 1994 г., после того как в октябре того же года в г. Вельск Архангельской области была изнасилована и убита 10-летняя девочка, милиция арестовала 21-летнего С.Михайлова на 10 суток за мелкое хулиганство. Лишенный доступа к адвокату, С.Михайлов утверждал, что на протяжении этих 10 суток в милиции его избивали и угрожали поместить в так называемую "пресс-хату", где он подвергся бы избиениям и надругательству со стороны сокамерников. Он сознался в убийстве еще находясь в полной изоляции, но после получения доступа к адвокату отказался от признательных показаний. В апреле 1995 г. Архангельский областной суд рассмотрел дело и приговорил С.Михайлова к высшей мере наказания, в значительной степени — на основе его признания. Верховный Суд отклонил апелляцию и оставил приговор без изменения.

В ноябре 1996 г. в Вельске было совершено убийство, идентичное тому, за которое был осужден С.Михайлов. В ходе следствия милиция арестовала Александра Козлова, который сознался не только в данном, но и в предыдущем убийстве.

Вместо того, чтобы немедленно принять меры к исправлению этой грубейшего случая неправосудности, Архангельская прокуратура попыталась скрыть свою ошибку.¹³⁶ Хотя специальный следователь прокуратуры в июле 1997 г. пришел к заключению, что С.Михайлов был осужден неправомерно, и рекомендовал отменить приговор, прокурор Архангельской области Александр Опанасенко отказался направить это заключение в Генеральную прокуратуру. К тому времени одна из архангельских журналистов уже опубликовала несколько критических статей, посвященных этому делу, а ее газета "Правда Севера" наняла для С.Михайлова адвоката. В ноябре А.Опанасенко назначил второго специального следователя, который пришел к тем же выводам, что и его предшественник. А.Опанасенко вновь отказывается направить материалы в Москву. В течение этого времени адвокат С.Михайлова написал пять жалоб в Генеральную прокуратуру, которая в конце концов затребовала материалы по делу.

Впоследствии Генеральной прокуратурой был назначен третий специальный следователь по данному делу (Дмитрий Буянов), на этот раз — из соседней Вологодской области. В августе 1998 г. этот следователь заявил представителям Хьюман Райтс Вотч, что он абсолютно уверен в невиновности С.Михайлова. Вскоре после этого он представил свое заключение прокурору Вологодской области, который направил материалы в Генеральную прокуратуру. По непонятной причине Генеральная прокуратура сочла заключение третьего независимого следователя недостаточным для опротестования приговора в Верховном Суде. В октябре 1998 г. дело было возвращено в Вологду со ссылкой на то, что "не все свидетели были допрошены". В январе 1999 г. Д.Буянов направил в Генпрокуратуру новое заключение, которое, как представляется, было признано недостаточным и возвращено в Вологду вновь в апреле 1999 г. На момент написания настоящего доклада последние материалы проверки Д.Буянова по делу находились в распоряжении Генпрокуратуры, которая, однако, пока не приняла какого-либо решения.

Между тем, С.Михайлова по-прежнему держат в камере смертников Архангельского СИЗО — на протяжении последних уже почти четырех с половиной лет.¹³⁷ По словам его адвоката, С.Михайлов несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Как адвокат, так и один из специальных следователей в беседах с представителями Хьюман Райтс Вотч высказывали серьезную обеспокоенность его душевным здоровьем. Как содержащийся в камере смертников, С.Михайлов лишен свиданий, за исключением встреч с адвокатом. С 24 апреля 1995 г. по 1 июля 1997 г. С.Михайлов не видел дневного света, поскольку приговоренные к смерти не имеют права на прогулки. При содействии специального следователя из Вологодской области представителям Хьюман Райтс Вотч удалось встретиться с осужденным в августе 1998 г. Однако нам пришлось прервать краткую встречу, поскольку тюремная администрация настаивала на постоянном присутствии охраны. С.Михайлов выглядел крайне подавленным и утратившим рассудок. После июньской инициативы президента Б.Н.Ельцина о помиловании всех оставшихся смертников приговор С.Михайлову был изменен на 25 лет лишения свободы, и в настоящее время он ожидает перевода в исправительно-трудовую колонию.

134) Интервью Хьюман Райтс Вотч. Архангельск, 20 июля 1998 г.
135) Интервью Хьюман Райтс Вотч. Москва, 3 февраля 1999 г.
136) По российскому законодательству ни С.Михайлов, ни его адвокат не могут сами обратиться в Верховный Суд с просьбой об отмене приговора. Представление должно быть направлено областной прокуратурой в Генеральную прокуратуру. Последняя вносит протест в Верховный Суд.
137) В России осужденные к смертной казни содержатся в СИЗО до приведения приговора в исполнение. Несмотря на то, что в настоящее время смертные приговоры заменены на пожизненное или 25-летнее заключение, большинство бывших смертников по-прежнему находится в своих камерах, ожидая перевода в исправительно-трудовую колонию.