HRW > Русская Страница > События в мире 2002 г. -> [+]

ИГРЫ С ОГНЕМ:
Распространение оружия, политическое насилие и права человека в Кении

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

На фоне соседних стран Кения может показаться оплотом стабильности. Несмотря на то, что вспышке массовых конфликтов в стране препятствует ряд факторов, сохраняются и аспекты, которые становятся причиной внутренних конфликтов в других регионах Африки: резкие этнические различия, политические манипуляции, разгул насилия, острые политические противоречия, социально-экономическое неравенство и отсутствие экономических перспектив, а также глубоко укоренившаяся коррупция. В условиях все большей доступности оружия ситуация в Кении становится все более взрывоопасной, способствуя укоренению культуры насилия в стране. Наряду с растущим уровнем преступности и общей нестабильностью страна постоянно переживает вспышки замешанных на политике этнических распрей, особенно во время выборов. Виновные в этом уходят от ответственности. Безнаказанность порождает новое насилие, что в сочетании с распространением оружия угрожает кенийскому обществу и чревато серьезной опасностью для прав человека.

Распространение стрелкового оружия в Кении

Распространение стрелкового оружия по всему миру приводит к ускорению роста насилия и усугубляет его разрушительные последствия, тем самым значительно способствуя нарушениям прав человека и международного гуманитарного права в районах вооруженных конфликтов. В странах, находящихся на этапе перехода к миру, широкое распространение оружия поддерживает высокий уровень преступности и затрудняет мирное строительство. В Кении и других странах, где в данный момент нет крупных конфликтов, доступность оружия подрывает внутреннюю безопасность (в том числе и с точки зрения преступности), препятствует развитию, ведет к распаду социальной организации и делает насилие более привлекательным способом разрешения проблем, а его последствия - более трагическими.

Находясь в центре конфликтного региона, Кения неизбежно становится перекрестком нелегальной торговли оружием. На кенийский черный рынок оно, как правило, попадает через зоны конфликтов в соседних странах, хотя странами происхождения могут быть даже такие, как США или Китай. Уже многие годы территория Кении является перевалочной базой для переправки оружия в близлежащие горячие точки, но с недавнего времени оружие стало оседать и внутри страны.

Количество оружия в Кении пока не так велико, как в истерзанных войной соседних странах. Контрабандное оружие постоянно ввозят в страну небольшими партиями и продают на черном рынке, хотя проходят и сообщения об отдельных крупных поставках. Все это уже начинает сказываться на ситуации в стране.

Доступность оружия в Кении способствует росту нестабильности и милитаризации населения в некоторых районах. В последнее время средства массовой информации много пишут о переходе криминальных структур на более современное оружие, в особенности в Найроби. Вину за распространение оружия часто возлагают на беженцев, проживающих в Кении. Больше всего оружия находится на севере и западе страны, где скотоводческие племена могут с легкостью получать с другой стороны границы АК-47 и аналогичные системы. Появление и распространение современного оружия в таких общинах становятся дополнительным фактором конфликта и способствуют размыванию грани между исконным этническим соперничеством, традиционно проявляющимся в кражах скота, и политическим насилием. Бандиты и угонщики скота в Кении все чаще используют современное оружие, что ведет к росту жертв, в том числе и при междоусобных столкновениях. Как справедливо отметил один из представителей кенийского гражданского общества, причинами такой серьезной нестабильности служат как «приток стрелкового оружия», так и «безответственные высказывания и подстрекательство» со стороны политиков.

Вызывает беспокойство и то, что с тех пор, как правящая партия была вынуждена принять многопартийную систему в 1992 году, она часто прибегает к насилию в целях сохранения власти. По приблизительным расчетам, за время прошедшего десятилетия по меньшей мере 2 тыс. человек погибли и 400 тыс. были вынуждены покинуть свои дома в результате политически мотивированного насилия, жертвами которого стали этнические группы, заподозренные в поддержке оппозиции. В прошлых провокациях насилия были непосредственно замешаны высокопоставленные чиновники правящей партии, и государство не приняло адекватных мер по наказанию виновных. Если во время массовых беспорядков начала 1990-х годов их участники располагали в основном традиционным оружием типа луков и стрел, то в более поздних инцидентах в 1997 и 1998 годах использовалось уже огнестрельное оружие. Современное оружие обеспечило прикрытие нападавшим, вооруженным дубинками, мачете и т.п., что позволяло им безнаказанно убивать, калечить, грабить и жечь всех и все на своем пути.

Рост количества современного оружия в стране позволяет авантюристам из числа кенийских политиков провоцировать вооруженные конфликты в целях извлечения политической выгоды. Более того, это также облегчает приобретение оружия уязвимыми группами под предлогом самозащиты. За последнее десятилетие политические обсуждения часто переходили на язык насилия. В будущем доступность современного оружия может только увеличить риск кровопролития.

Насилие в политических целях: побережье Кении

Доклад детально рассматривает вспышку политического насилия на побережье Кении в середине 1990-х годов в качестве примера использования конфликтов для достижения конкретных политических целей, а также как пример разрушительного воздействия распространения современного оружия на ситуацию с правами человека. Во время рассматриваемого конфликта страна готовилась к предстоящим выборам, и все чаще раздавались требования конституционных реформ, что фактически лишило правящую партию инициативы. На фоне такой политической обстановки хорошо организованные и вооруженные полувоенные формирования, известные как «налетчики», провели целый ряд стремительных кровопролитных нападений на некоренных жителей в пригороде Момбасы в Прибрежной провинции.

Несмотря на то, что со времени событий, описанных в этом докладе, прошло уже несколько лет, Хьюман Райтс Вотч глубоко уверена в своевременности его публикации. Содержащаяся в докладе информация не только определяет роль, сыгранную чиновниками правящей партии в насилии, но и позволяет выявить методы его организации, что особенно актуально ввиду приближающихся выборов, которые по закону должны будут состояться в 2002 г.

Боевики нападали на представителей этнических общин, проголосовавших против правящего Кенийского африканского национального союза (КАНУ) в 1992 г., из-за чего КАНУ потерял два из четырех парламентских мест в этом регионе. В результате нападений 1997 г. эти несогласные избиратели были вынуждены оставить свои дома, и, несмотря на неожиданную обратную реакцию на полицейское насилие, КАНУ получил три из парламентских мест позже в том же году, четвертое же (непосредственно в районе полицейского насилия) отошло к партии-союзнице КАНУ, зарегистрированной под новым именем. В соседнем округе, который также стал центром насилия, КАНУ получил все три мандата, как было и в 1992 г. Президент Даниэль Арап Мои, которому для переизбрания требовалось поддержка по меньшей мере 25% электората Прибрежной провинции, легко ее получил, а общее количество поданных за него голосов значительно выросло в ранее оппозиционных регионах, подвергнутых насилию.

Виновные в нападениях в Прибрежной провинции в большинстве своем состояли из отчаявшейся молодежи, чья враждебность к некоренным жителям региона привела их к поддержке агрессивной политической программы. Это послужило на пользу политическим амбициям правящей партии. Большинство молодежи считало, что переселенцы из других частей Кении и этнические меньшинства, постоянно проживающие на побережье, стали причиной бедствий, постигших их собственную коренную народность диго. Мотивацией их действий послужило недовольство экономической изоляцией коренного населения, которая резко контрастировала с общим ростом благосостояния в связи с развитием в регионе прибыльной отрасли туризма. Молодежь диго ставила себе целью изгнание выходцев из центральных районов Кении, принадлежащих к иным этническим группам, для того, чтобы получить доступ к земле, выгодной работе и образованию. Ради этого налетчики терроризировали своих жертв на протяжении многих недель.

В целях реализации этих политических интересов несколько местных политиков и сторонников КАНУ призвали маргинализированную молодежь диго поднять оружие против сторонников оппозиции. Из интервью Хьюман Райтс Вотч с несколькими боевиками диго стало очевидно, что вооруженные нападения были совершены с помощью ряда местных деятелей, участвующих в политике и близко сотрудничающих с правящей партией. Например, несколько местных политиков и сторонников КАНУ активно вербовали молодых людей для участия в нападениях. Один шаман, связанный с политиками, использовал местные обычаи, заклинания и проклятья для того, чтобы обеспечить молчание налетчиков (обещая сделать их неуязвимыми для пуль). Он также помогал в выборе жертв и разработке тактики. Большинство из командиров боевиков имели предварительный опыт военных действий, некоторые из рядовых членов также ранее служили в воинских частях Кении, а несколько человек находились на действительной службе и на момент интервью. Более того, боевикам оказывала поддержку секретная группа хорошо подготовленных и вооруженных людей, которых сами боевики называли солдатами. Отчасти из-за того, что эти люди, по-видимому, не говорили на суахили, налетчики считали их иностранцами. Сотрудники сил безопасности, посланные подавить насилие и остановить боевиков, жаловались, что те были очень хорошо организованы и в большинстве случаев лучше вооружены и более многочисленны, чем они сами.

Существующие свидетельства дают веские основания полагать, что высокопоставленные чиновники и политики способствовали организации сил боевиков и поддерживали их операции. Боевики описали нескольких человек, посещавших их базы подготовки, которые, как им было сказано, являлись депутатами парламента и ключевыми фигурами партии КАНУ. Эти люди встречались с командирами и, по словам одного из боевиков, иногда накануне нападений привозили деньги, продовольствие и даже оружие. Некоторые из боевиков с других баз или завербованные позже заявляли, что они узнали об участии политических лидеров национального уровня только после начала беспорядков. По их словам, эти политики посещали их командиров и обеспечивали необходимую тыловую, финансовую, и политическую поддержку во время проведения операций против заранее определенных общин. Согласно их показаниям, боевикам была оказана как прямая, так и косвенная поддержка политиков (последняя осуществлялась главным образом через их шамана). В условиях постоянной поддержки со стороны правящей партии многие из боевиков восприняли призывы к прекращению насилия как знак того, что беспорядки слишком затянулись и превратились в помеху, а не как проявление неодобрения их действий со стороны политиков.

Возвращаясь к событиям 1997 г., боевики шли на контакт с представителями Хьюман Райтс Вотч только потому, что чувствовали себя жертвами манипуляций и предательства со стороны правящей партии. В 1997 г. цели молодежи совпали с желанием КАНУ очистить район от возможных сторонников оппозиции. Боевики главным образом рассчитывали вернуть родовую собственность, в то время как политики КАНУ поддерживали их для того, чтобы удержать власть и выиграть избирательную кампанию. Теперь боевики считают, что их шаман поддерживал связь с самыми видными политиками Прибрежной провинции и действовал в качестве их местного агента. (В пользу этого свидетельствует и то, что депутаты парламента от партии КАНУ позже вызволили шамана из тюрьмы после его ареста в августе 1997 г. и передали ему крупные суммы денег из партийных фондов.) На этом основании боевики, с которыми мы разговаривали, убеждены, что самые видные политики Прибрежной провинции из-за кулис управляли событиями и направляли насилие, выполняя поручение правительства президента Мои. Подобная интерпретация событий также соответствует показаниям двух бывших политиков КАНУ, которые заявили, что у них имеется конфиденциальная информация о том, что план развязывания беспорядков на побережье разрабатывался на самом высоком уровне с участием администрацию президента. (Один из этих политиков позже отказался от своих слов).

С момента начала беспорядков до всеобщих выборов 1997 г. действия видных политиков партии КАНУ по отношению к боевикам были продиктованы желанием обеспечить себе победу на выборах. Политические интересы и этническое насилие пересекались на нескольких стадиях. На первой, самой жестокой, стадии насилия высокопоставленные чиновники Прибрежной провинции активно поддержали боевиков. Доказательством служат содействие чиновниками освобождению шамана боевиков, посещения секретных баз боевиков некоторыми политиками, финансирование (часто косвенное - через шамана), открытое поощрение этнического федерализма - известного как маджимбо - а также призывы к объявлению амнистии боевикам при условии возвращения теми украденного оружия. На второй стадии политики КАНУ сдерживали боевиков, после того как их действия заставили бежать слишком многих сторонников оппозиции. Боевики рассказывали о неоднократных попытках роспуска их групп по мере приближения выборов, упоминая, например, обещания обеспечить работу и другие льготы. На третьей стадии, после того как беспорядочные злоупотребления полицейских против диго превратились в политическую угрозу, политики партии КАНУ предприняли значительные усилия для того, чтобы свести политические потери к минимуму и увеличить популярность партии (что особенно ярко выразилось в использовании шамана в кампании КАНУ).

Таким образом, партия КАНУ причастна к беспорядкам в Прибрежной провинции не только на уровне местных политиков, активно вовлеченных в насилие, но и на самом высоком уровне. Позднейшие попытки правительства скрыть свое участие не помогли рассеять широко распространенное мнение, что правящая партия и правительство Мои действительно стояли за ними. То, что меры по обузданию боевиков были приняты поздно и были, в лучшем случае, половинчатыми, только усилило это впечатление.

Несмотря на множество предупреждений, на ранних стадиях правительство не предприняло никаких действий, чтобы остановить боевиков. Когда началось насилие, правительственные силы не организовали никаких сколько-нибудь серьезных операций по обеспечению безопасности, а вместо этого осуществили ряд действий, подрывавших эффективное преследование боевиков. Более того, они отказали в защите жертвам нападений и несут ответственность за целый ряд серьезных нарушений прав человека, в том числе и за незаконные аресты и пытки, допущенные во время карательной операции, направленной против подозреваемых в нападениях. В ходе этой операции пострадали и активисты оппозиционных партий, обвиненные в участии в насилии. Кроме этого, влиятельные лидеры Прибрежной провинции вмешивались с целью приостановить первоначальные операции национальных сил безопасности и прекратить полицейские расследования, а также для того, чтобы освободить задержанных политиков. Расследования, проведенные полицией, были неадекватны, что позволило суду оправдать подавляющее большинство лиц, обвиненных в участии в нападениях. В конце концов, несмотря на сотни арестов и многократные правительственные запросы, никто не был привлечен к ответственности за организацию нападений.

Эхо Руанды

Зверства, инспирированные правительством Руанды как до, так и в течение геноцида 1994 г., являются наиболее жестоким примером кровавых последствий использования современного оружия в этнических конфликтах с политической подоплекой. Правящая элита хуту твердо намеревалась остаться у власти и для этого специально нагнетала ненависть по отношению к меньшинству тутси. Начиная с 1990 г. правительство целенаправленно расправлялось с тутси и хуту, состоящими в оппозиции. В этих репрессиях обычно использовались специальные отряды, сформированные и обученные для выполнения массовых убийств. После начала геноцида в апреле 1994 г. правительство не ограничилось использованием этих формирований и мобилизовало мирное население в программе “гражданской обороны”, возглавляемой солдатами, отставными военнослужащими, и полицией. В продолжение всего этого времени руандийское правительство характеризовало убийства как стихийные вспышки этнической ненависти и не предприняло никаких шагов к их прекращению, не говоря уже о привлечении виновных к ответственности.

Как до, так и во время геноцида правительство поставляло оружие своим сторонникам среди гражданского населения. Помимо того, что таким образом хуту получили в распоряжение орудия убийства, поставки также обеспечили им неоспоримое преимущество над безоружными тутси. Кровавая резня, в ходе которой погибли тысячи тутси, началась с нападений вооруженных гражданских и военных формирований. Уже на первом этапе нападавшие избавились от большей части неугодных лиц, подавили сопротивление и парализовали волю оставшихся в живых, что облегчило задачу остальным хуту, вооруженным традиционным оружием.

Виновные в кенийских зверствах 1997 г. использовали похожую тактику, хотя и в гораздо меньшем масштабе. Как и в Руанде до 1994 г., политики Прибрежной провинции использовали существующие межэтнические разногласия для того, чтобы сохранить и усилить собственную власть. Так же, как и правящие власти хуту в Руанде, они возлагали вину за бедствия большинства на группу “чужих”, чья этническая принадлежность была воспринята как указатель принадлежности к политической оппозиции. Разжигая межэтническую ненависть, политики мобилизовали своих сторонников для выполнения актов направленного насилия, обеспечивая им полную безнаказанность. Поначалу ограничиваясь использованием молодежных группировок партии для выполнения политически мотивированных нападений, политики позже учредили специальную полувоенную организацию, созданную для обучения молодежи борьбе с “противником”. Убийцы, в свою очередь, действовали в зависимости от указаний своего политического руководства, а также от квалификации своих профессионально обученных и хорошо вооруженных командиров-военных. Их возможности по выявлению и уничтожению противника значительно возросли благодаря доступности современного оружия.

По существу, стратегия убийств на побережье, как и руандийская бойня, зависела от двух факторов: раздувания этнических разногласий в этническую ненависть ради достижения политических целей, а также организации и вооружения групп сторонников для осуществления массовых убийств.

Переходный период

Ввиду того что следующие национальные выборы должны состояться в конце 2002 г., политический климат Кении не отличается стабильностью. В соответствии с конституцией президент Мои не может вновь выдвинуть свою кандидатуру и уже объявил о своем намерении оставить пост. Он также организовал слияние КАНУ с другой партией и заручился поддержкой политиков из этнических групп, связанных с оппозицией, таким образом увеличивая шансы КАНУ на выборах. Сам Мои был избран главой образовавшейся партии, что позволит ему сохранить значительную власть. На момент написания данного доклада еще не было определено, кто станет кандидатом в президенты от правящей партии. Оппозиция также не выдвинула единого кандидата на пост президента. В феврале 2002 г. пять партий оппозиции объявили о своем намерении сотрудничать во время проведения выборов и разделить власть в случае успеха.

В начале 2002 г. страна сосредоточилась на обсуждении конституционных реформ. Один из главных спорных вопросов - передача власти. Несколько планов, в том числе и проект, выдвинутый правящей партией в 2001 г., предлагают федеративную систему. В данном контексте вновь участилось использование термина “маджимбо” (буквально переводимого как “федерализм”) в политических дебатах на национальном уровне. Выдвинутые проекты не отличались ясностью, но политики определившие свои проекты как промаджимбо обычно уточняют, что в их намерения не входит поддержка этнического федерализма, раннее использовавшегося в качестве лозунга в этнических конфликтах с политической подоплекой. Несмотря на подобные заверения, многие кенийцы помнят о зверствах, совершенных во имя маджимбо, и с опаской относятся к этим новым проектам.

События 2001 - начала 2002 г. показали, что насилие продолжает омрачать кенийскую политику. Например, дополнительные выборы в парламент в 2001 г. сопровождались серьезными вспышками насилия. Продолжается преследование активистов оппозиции: во многих случаях полиция подавляет выступления критиков политики правительства, а молодежь, поддерживающая КАНУ, продолжает нападать на участников митингов оппозиционных партий. Периодические стычки между представителями различных этнических групп не прекратились и в течение предвыборного периода 2002 г. В конце 2001 - начале 2002 г. десятки людей погибли в междоусобных столкновениях во внутренних районах Прибрежной провинции и Найроби. Многие обозреватели считают, что политики несут ответственность за нагнетание существующего напряжения. Более того, продолжились и в некоторых случаях обострились стычки между хорошо вооруженными пастушескими племенами. Ситуация в северных приграничных регионах остается напряженной, и оружие по-прежнему беспрепятственно поступает на кенийские рынки. По мере увеличения его запасов на территории страны, кенийцы выражают растущее беспокойство распространением насилия. Помня о зверствах накануне предыдущих выборов, представители пострадавших общин говорили сотрудникам Хьюман Райтс Вотч в 1999 г., что начали организовывать отряды самообороны и доставать оружие. Существуют и более поздние доклады, подтверждающие эту тенденцию.

Правительство признает опасность, связанную с распространением стрелкового оружия в Кении, и уже вошло в сотрудничество со своими региональными партнерами в целях препятствия дальнейшему развитию подобной деятельности. В частности, страны-партнеры согласились обмениваться разведданными, усилить пограничный контроль и привести в соответствие законы, регулирующие оборот оружия. Правительство также обратилось за помощью к мировому сообществу. Приветствуя подобные усилия, невозможно не отметить и того, что как подход к этим мерам, так и их исполнение оставляют желать лучшего. Как и во всех других вопросах безопасности, правительство приняло меры только в отдельных регионах. Справедливо определяя роль европейских и азиатских поставщиков современного оружия и осуждая поставки использованного оружия боевиками соседних стран, правительство медлит с пересмотром собственной политики, не упоминая о роли Кении как перевалочной базы в региональной торговле оружием. Вместо этого оно возлагает вину на беженцев за весь нелегальный оборот оружия внутри страны и часто связывает абсолютно всех беженцев с действиями вооруженных криминальных элементов. Международные доноры, обеспокоенные возможностью новых терактов после взрывов в Кении и Танзании в 1998 г. и сентябрьских событий в Соединенных Штатах, не сомневаются в правомочности этого подхода. Наиболее опасно то, что международное сообщество на данный момент не обращает внимания на потенциально взрывоопасное сочетание доступности оружия и наличия внутренних политических противоречий.

© Copyright 2001, Human Rights Watch    350 Fifth Avenue, 34th Floor    New York, NY 10118-3299    USA