Нарушения прав человека в странах СНГ

Развитие событий в области прав человека

Обвал рубля и крах российской банковской системы вызвали острый политический кризис в год, который президент Б.Ельцин назвал Годом прав человека в России. В августе российское правительство объявило о дефолте по краткосрочным внешним займам и девальвировало рубль, после чего уже находившаяся в кризисе экономика перешла в состояние свободного падения. Президент отправил в отставку премьера С.Кириенко, и после продолжавшегося месяц политического торга, едва не ввергнувшего страну в хаос, Дума утвердила министра иностранных дел Е.Примакова новым председателем правительства.

Финансовый кризис стал продолжением многолетних задержек с выплатой зарплат и пенсий, разгула коррупции и закулисной приватизации. Реакция правительства на эти застарелые проблемы — инерция, пустые обещания и халатность — была такой же, как и в отношении правозащитных вопросов в 1998 году. Правительство игнорировало давние проблемы пыток в милиции, вопиющих условий содержания в заключении и грубых нарушений в отношении призывников. Федеральные власти ввели дополнительные ограничения на свободу информации и свободу совести и не предприняли ничего для противодействия посягательствам на гражданские права со стороны региональных руководителей. Фактически, единственными позитивными моментами были передача системы исполнения наказаний в ведение Министерства юстиции, ратификация Европейской конвенции по правам человека и Европейской конвенции по предотвращению пыток и жестокого или унижающего достоинство обращения.

В 1998 году возросло давление на политические свободы как на федеральном, так и на региональном уровне. Несколько ударов было нанесено в течение года по свободе самовыражения, переживавшей бурное развитие со времени окончания «холодной войны». Решение премьера Е.Примакова о запрещении правительственным чиновникам общаться с журналистами без предварительного согласования, принятое сразу же после его назначения в середине сентября, напомнило попытки подавления свободы информации правительствами других стран СНГ. Новые положения, находившиеся в стадии рассмотрения на момент написания настоящего доклада, чреваты ограничением свободы слова в Интернете и угрожают дальнейшему развитию формирующегося в России гражданского общества. Внесенные Федеральной службой безопасности (ФСБ) предложения в отношении Интернета и электронной почты предоставляют органам безопасности возможность несанкционированного контроля за этими средствами связи, причем предполагается, что соответствующее оборудование должно устанавливаться за счет Интернет-провайдеров.

В августе Московская налоговая инспекция после проведения очевидно политически предвзятой аудиторской проверки вынесла решение о наложении штрафа в размере 127 тыс.долл. на оппозиционно настроенный еженедельник «Новая газета». По словам главного редактора еженедельника, налоговые инспекторы высказали претензии по некоторым не подтвержденным документально расходам, в том числе в связи с поездками в Чечню и Афганистан. На момент написания настоящего доклада еженедельник продолжал выходить, несмотря на слухи о возможном закрытии.

Российские регионы продолжали все более превращаться в удельные княжества, практикующие нарушения гражданских и политических прав, не опасаясь санкций Москвы. В обмен, как представляется, на поддержку политики федерального центра или обещания не стремиться к выходу из состава Федерации центральное правительство закрывало глаза на коррупцию среди региональных руководителей и отказывалось реагировать на откровенные нарушения прав человека в регионах. Основными такими нарушениями были притеснения национальных меньшинств и нарушения свободы печати, свободы совести и избирательных прав.

Журналисты в регионах подвергались преследованиям в условиях, когда губернаторы и президенты субъектов федерации стремились усилить контроль за местными средствами массовой информации. Считают, что региональные руководители стояли за многочисленными случаями угроз, избиений и даже убийств журналистов. По их указанию был также закрыт ряд радиостанций и газет. По данным Национального института прессы, в результате начавшегося в августе кризиса многие региональные газеты были вынуждены отправить сотрудников в неоплачиваемые отпуска, сократить тиражи и периодичность выпуска, а также отменить подписку на внешние источники информации.

По информации Фонда защиты гласности (ФЗГ), по меньшей мере девять журналистов были убиты за первые восемь месяцев 1998 г. Возможными причинами гибели шестерых из них могли стать расследования и разоблачения криминальных структур в государственных органах и банках; в большинстве таких случаев милиция не замедлила заявить, что убийство было совершено на бытовой почве. В июле ФЗГ зарегистрировал по меньшей мере 66 нападений на журналистов, редакторов и редакции газет по всей России, включая Калининград, Киров, Саранск, Башкортостан и Ростов — резкое увеличение по сравнению с 1997 г. Одним из наиболее очевидных случаев причастности властей к гибели журналиста является убийство 7 июня главного редактора оппозиционной газеты «Советская Калмыкия сегодня» Ларисы Юдиной, тело которой с множественными ножевыми ранениями было найдено на берегу пруда в столице Калмыкии Элисте. Последний раз ее видели, когда она направлялась на встречу с человеком, обещавшим предоставить ей документы о нецелевом использовании средств президентом Республики Калмыкия Кирсаном Илюмжиновым. Власти республики уже угрожали ранее Л.Юдиной закрытием газеты. К ноябрю московская Генеральная прокуратура (под давлением Думы и СМИ немедленно принявшая дело к производству) арестовала четырех подозреваемых. Власти Калмыкии в начале марта вернулись к методам советского периода, поместив руководителя гуманитарной организации «От сердца к сердцу» Лидию Дорджиеву в психиатрическую лечебницу после того, как она возглавила голодовку инвалидов и многодетных матерей, протестовавших против задержки выплат государственных пособий. Врачи признали ее здоровой, примерно через неделю ее выписали, впоследствии она получила убежище за рубежом.

В период подготовки к июньским президентским выборам в Башкирии действующий президент М.Рахимов развернул преследование тех СМИ, которые оставались вне его жесткого контроля. После выхода в эфир на радио «Титан» — единственной независимой радиостанции в республике — интервью с тремя оппозиционными кандидатами милиция ворвалась в помещение радиостанции, избила и устроила облаву на сотрудников и группу людей, поддерживающих их, которые организовали круглосуточную вахту вокруг здания в ожидании реакции властей. Вслед за этим инцидентом власти закрыли радиостанцию «Титан»; они также осуществляли преследование двух остававшихся в регионе оппозиционных газет, закрыв в марте «Вечерний Нефтекамск» и организовав 14 августа нападение на Сергея Фуфаева (газета «Отечество»). Как «Отечество», так и «Вместе» — другая оппозиционная газета — печатаются за пределами Башкирии; милиция по меньшей мере дважды изымала экземпляры этих газет, когда их пытались автотранспортом ввезти на территорию республики. «Вечерний Нефтекамск» обжаловал решение о закрытии в Верховном суде. На момент написания настоящего доклада газета оставалась закрытой.

Президент М.Рахимов с легкостью победил на выборах после того, как из процесса голосования были исключены три оппозиционных кандидата. Верховный суд признал незаконным отказ в регистрации двум из них со стороны властей Башкирии и перенос голосования на более поздние сроки. Несмотря на эти решения, ни местная, ни Центральная избирательная комиссия не аннулировали результаты выборов.

Принятый в сентябре 1997 г. российский дискриминационный закон о религии использовался для придания легитимности уже сложившейся в регионах практике произвольных ограничений и преследований в отношении «нетрадиционных» религиозных объединений (например, неправославных и не принадлежащих к другим основным религиям). На протяжении года в различных регионах были приняты новые нормативные акты, которые еще более ужесточали положения федерального закона. Местные власти также пытались незаконно отозвать регистрацию религиозных объединений, отказывали в регистрации вновь созданным, предпринимали попытки выселения религиозных объединений из занимаемых ими церковных помещений с целью их последующей передачи Православной Церкви, произвольно выселяли религиозные группы из общественных зданий, в которых те совершали обряды в течение нескольких лет, устанавливали необоснованный и завышенный уровень арендной платы. Несколько религиозных объединений заявляли о необоснованных обысках милицией молитвенных помещений и церковных зданий. Среди объединений, наиболее часто становившихся объектом преследований, были пятидесятники, католики, приверженцы альтернативных направлений православия, а также Свидетели Иеговы.

Федеральное правительство игнорировало подавляющее большинство случаев притеснений религиозных объединений в регионах. По сообщению Кестонского института, в одном исключительном случае секретариат премьера, по всей видимости, вмешался в неправомерные действия представителя местных властей, когда попытки закрыть лютеранский приход в Хакассии могли перерасти в международный инцидент. Однако в сентябре, когда пристальное внимание западных СМИ к этому вопросу пошло на убыль, решением местного суда приход был просто закрыт. В попытках снять озабоченность международного сообщества и избежать предложенных американским сенатом санкций правительственные чиновники неоднократно обещали принять либеральные подзаконные акты, которые смягчали бы наиболее жесткие положения закона. Однако в инструкциях, изданных министерством юстиции в марте, поддерживались все содержащиеся в законе ограничения и сохранялась политика непризнания за религиозными объединениями того же объема прав, который предоставляется организациям, зарегистрированным в доперестроечный советский период. В июле несколько организаций в защиту религиозных прав подали заявление в Конституционный суд по ряду положений закона; дело пока не слушалось.

Региональные власти продолжали препятствовать свободе передвижения, практикуя ограничительную систему регистрации по месту пребывания или месту жительства, вопреки решению Конституционного суда о смягчении федерального регистрационного законодательства. Такая практика получила наибольшее распространение в благополучных регионах, как, например, в Москве, и в регионах с большим числом беженцев, например, на юге России. Так, влиятельный мэр Москвы Ю.Лужков заявил в марте по телевидению, что не будет выполнять решение Конституционного суда и что он дал указание московской милиции продолжать действовать по прежним правилам. Федеральные власти, судя по всему, не предприняли ничего, чтобы заставить правительство Москвы выполнить решение суда.

Органы московской милиции продолжали грабительским и дискриминационным образом исполнять инструкции по проверке регистрации, применяя физическое насилие и вымогая взятки, у людей, как правило, по признаку цвета кожи, нарушая неприкосновенность их жилищ и уничтожая удостоверения личности. Как и годом ранее в период празднования 850-летия Москвы, во время июльских Всемирных юношеских игр наблюдался резкий рост случаев притеснений и насилия со стороны милиции в отношении национальных меньшинств. Во время одной из рутинных проверок документов в июне московская милиция задержала даже темнокожего представителя Совета Европы, прибывшего в Москву для участия в семинаре по правозащитному образованию. Также в период Игр милиция принудительно выселяла бездомных из Москвы и заставила организацию «Врачи без границ» приостановить на время их проведения свою программу медицинской помощи бездомным.

Насилие со стороны милиции в отношении национальных меньшинств в Москве и его молчаливое одобрение мэром Ю.Лужковым способствовали возникновению атмосферы безнаказанности насилия на расовой почве; вне сомнения, это стало одним из факторов резкого роста случаев нападений «бритоголовых» на представителей меньшинств. Инцидент с американским морским пехотинцем африканского происхождения в мае привлек внимание СМИ, однако не был отдельным случаем. Темнокожие люди, включая беженцев и студентов с Кавказа, из Средней Азии, Африки и Азии, постоянно становились объектом притеснений, угроз и насилия со стороны групп подростков. В конце апреля, накануне и после дня рождения Гитлера, наблюдалась эскалация насилия со стороны «бритоголовых» в отношении выходцев из Азии и Африки. «Бритоголовых» также обвиняли в майском взрыве синагоги в Марьиной роще в Москве. Губернатор Краснодарского края Н.Кондратенко выступал с откровенно расистскими и антисемитскими заявлениями; однако в 1998 г. не было ни одного сообщения о случаях насилия в отношении национальных меньшинств со стороны милиции или казаков. Федеральные власти пытались решить проблему запрещением фашистских организаций, избегая обсуждения вопроса об официальном расизме и антисемитизме.

Положение с правами беженцев значительно ухудшилось, отчасти вследствие экономического кризиса. Власти необоснованно отвергали многие обращения о предоставлении убежища, в то время как просившие о предоставлении убежища регулярно проигрывали судебные иски по таким решениям. Россия также не предоставляла защиту от преследования службами безопасности страны происхождения. В одном вопиющем случае правоохранительные органы Азербайджана предприняли попытку похищения Али Гасанова — азербайджанского гражданина, признанного УВКБ беженцем в России — в сотрудничестве с милицией Санкт-Петербурга. Генеральная прокуратура России не только отклонила просьбу Азербайджана о выдаче Гасанова, но и поручила милиции Санкт-Петербурга обеспечить ему защиту от посягательств. По данным «Гражданского содействия» — неправительственной организации, оказывающей юридическую помощь беженцам — Федеральная миграционная служба в большей степени, чем в прошлые годы, сотрудничала с неправительственными организациями; исключение составила Московская миграционная служба.

Система уголовного правосудия в России переживала регресс, все дальше отходя от стандартов Совета Европы. Остались невыполненными взятые правительством перед Советом Европы обязательства по реформированию прокуратуры, ФСБ и Уголовно-процессуального кодекса.

Проведенное Хьюман Райтс Вотч в 1998 г. исследование применения недозволенных методов ведения дознания и следствия показало, что коррупция и злоупотребления в милиции являются скорее правилом, чем исключением. Известно, что сотрудники правоохранительных органов выступают посредниками в даче и сами берут взятки за снятие обвинений и прекращение следствия. Нереально высоким был процент раскрываемости преступлений, отчасти вследствие применения пыток. В 1998 г. российские СМИ опубликовали беспрецедентное количество статей по этой проблеме, однако, несмотря на такой общественный резонанс, российское правительство не проявило конструктивного подхода в признании наличия проблемы пыток и не предприняло надлежащих мер по ее решению.

Результаты исследования, проведенного Хьюман Райтс Вотч в трех регионах России в 1998 г., свидетельствуют, что пытки используются, как правило, в первые часы после задержания, когда подозреваемые изолированы милицией от родственников и адвокатов. Для принуждения к даче признательных показаний милиция прибегала к избиениям, пыткам удушьем, электрошоком и другим видам психологического и физического воздействия. Просьбы о приглашении адвоката обычно оставались без удовлетворения, причем такие просьбы зачастую вызывали новые побои.

Люди, давшие под пытками признательные показния, сталкивались с практически непреодолимыми трудностями, доказывая, что сделали это под давлением. Уголовно-процессуальный кодекс еще советского периода предоставляет пострадавшим право на судебно-медицинскую экспертизу с разрешения следователей, которые систематически отказывают в таком разрешении. В милиции и органах прокуратуры полученные под принуждением признательные показания часто использовались как основа для обвинительного заключения, а суды зачастую выносили на этом основании приговор.

Пытки в милиции оставались полностью безнаказанными. Прокуратура в установленном порядке рассматривала заявления о случаях применения физического насилия, но эта процедура в лучшем случае не выходила за рамки чистых формальностей. В тех немногих случаях, когда против сотрудников милиции были возбуждены уголовные дела, прокуратура придавала расследованию второстепенное значение и зачастую пыталась саботировать следствие, затягивая процесс и закрывая дела без достаточных оснований. Иногда милиция, а также сотрудники прокуратуры и судьи, ведущие такие дела, прибегали к запугиванию обратившихся с жалобой жертв пыток.

Острая нехватка судей приводила к замедлению процессов по уголовным делам и приводила к перегрузке действующих судей. Оправдательные приговоры составили менее 1%, как это было и в советский период. Так, Московский городской суд пытался лишить полномочий ведущего российского судью Сергея Пашина, возглавлявшего отдел судебной реформы в президентской администрации до его роспуска в декабре 1995 г. Пашин часто выносил оправдательные приговоры при недостаточности представленных обвинением доказательств и активно направлял в органы милиции судебные запросы по заявлениям о случаях пыток.

Совокупность пыток, низкого уровня следствия по уголовным делам и судебной практики стали причиной серьезных судебных ошибок. Например, 25-летний Сергей Михайлов из Архангельской области в апреле 1995 г. был приговорен к высшей мере наказания за изнасилование и убийство малолетней в октябре 1994 г. Вскоре после ареста он признался в преступлении, по всей видимости, под пытками. Однако через несколько лет, после того как в городе было совершено аналогичное убийство, были найдены неопровержимые доказательства вины другого человека. Вместо того чтобы освободить Михайлова, архангельская прокуратура упорно пыталась замаскировать свои ошибки. Несмотря на то что два следователя по особым делам в Архангельске, а также следователи прокуратуры соседней области пришли к выводу соответственно в июне 1997 г. и июне 1998 г. о необходимости отмены приговора в отношении Михайлова, архангельская прокуратура на момент написания настоящего доклада все еще отказывалась предпринять соответствующие процессуальные действия. Михайлов к этому времени находился в заключении четыре года, три с половиной из них — в камере смертников.

Условия в крайне переполненных тюрьмах России оставались ужасающими. Вследствие затягивания сроков следствия и особенно судебного разбирательства подсудимых часто слишком долго держали в предварительном заключении — иногда до четырех лет и более. Санитарные условия остаются ниже всякой критики, все более привычным становится туберкулез. Выполняя условия Совета Европы, российское правительство передало систему исполнения наказаний из ведения МВД в Министерство юстиции. Министр юстиции П.Крашенинников объявил о планах покончить с перенаселенностью, ограничив срок предварительного заключения одним годом, однако перспективы реализации этого оставались неясными в условиях политического и экономического кризиса.

Россия вновь не ввела мораторий на смертную казнь, хотя приговоры и не приводились в исполнение. Приговоренные к высшей мере заключенные оставались в юридическом вакууме, поскольку смертные приговоры, как правило, не заменялись на пожизненное заключение, в то время как суды продолжали их выносить, что вызывало дальнейший рост числа смертников. Так, в Архангельске число смертников увеличилось к июлю до 15, при том что средняя цифра до введения в 1996 г. неофициального моратория составляла 3-5. Из-за нехватки помещений многих смертников помещали в карцеры.

Российское правительство демонстрировало неизменное бездействие в вопросе о насилии против женщин. На фоне разгула изнасилований и случаев насилия на бытовой почве милиция и прокуратура привычно отказывали в рассмотрении заявлений или советовали не обращаться вовсе, часто заявляя, что обратившиеся женщины спровоцировали или имитировали случаи нападения. В редких случаях, когда по заявлениям об изнасилованиях проводилось расследование, женщин подвергали весьма бестактным и очевидно неоправданно подробным допросам относительно психического состояния, репутации и сексуального опыта.

ФСБ продолжала следствие по делу об обвинении в шпионаже Александра Никитина, бывшего капитана ВМФ и активиста экологического движения. Никитин был арестован ФСБ в 1996 г. (впоследствии освобожден под подписку о невыезде из города) за участие в написании доклада для норвежской экологической организации «Беллуна» об опасности радиоактивного заражения с объектов российского Северного флота. В нарушение Конституции в последнем обвинительном заключении (как и в предыдущих) ФСБ ссылалась на секретные нормативные акты, которые составляют основу дела против Никитина. Более того, приводилась некорректная ссылка на закон о государственной тайне. Прокуратура Санкт-Петербурга и Генеральная прокуратура отказались признать эти ошибки и направили дело в суд.

Просьбы Никитина к Верховному суду рассмотреть дело в первой инстанции и быть заслушанным судом в составе трех профессиональных судей были отклонены. За этим последовало решение о рассмотрении дела Никитина судьей и двумя народными заседателями Городского суда Санкт-Петербурга. Существовали серьезные опасения относительно справедливости суда, поскольку народным заседателям необходимо было пройти проверку ФСБ, которая могла отвести любых неугодных кандидатов. К положительным моментам следует отнести то, что председательствующий судья Сергей Голец потребовал ознакомления с секретными инструкциями и разрешил присутствие прессы и общественности в течение первого часа процесса, который начался 20 октября.

В ноябре 1997 г. в аэропорту Владивостока ФСБ задержала военного журналиста Григория Пасько, возвращавшегося из поездки в Японию, и предъявила ему обвинение в шпионаже. По некоторым сообщениям, ФСБ сфабриковала обвинения против Пасько в отместку за его резкие критические публикации о загрязнении окружающей среды и коррупции на российском Тихоокеанском флоте. Пасько часто подвергался преследованиям со стороны ФСБ после того, как им был снят документальный фильм о захоронении российскими властями радиоактивных отходов в Японском море в 1993 г. Этот фильм вызвал шок у японской общественности и поставил российское правительство в неловкое положение. Местная прокуратура и генеральный прокурор проигнорировали жалобы адвокатов Пасько и правозащитных организаций о систематических нарушениях процессуальных норм в ходе следствия. Слушание дела в суде было назначено на конец октября.

В многонациональной республике Дагестан на Северном Кавказе резко обострилась напряженность в отношениях между различными этническими группами, в особенности между даргинцами и аварцами, многие опасались возможности межнационального конфликта. Беспорядки продолжались на протяжении всего лета, в том числе захват дагестанского парламента в мае, несколько случаев захвата заложников и покушения на мэра Махачкалы — столицы республики.