Признание любой ценой: Пытки в российской милиции

Ответственность

Прокурорские проверки

Волокита

Если пострадавшие от действий сотрудников милиции или их адвокаты остаются неудовлетворенными поверхностным характером предварительной прокурорской проверки и не боятся столкнуться с запугиваниями и саботажем прокуратуры, они могут попытаться обжаловать результаты проверки в вышестоящей прокуратуре. Однако в этом случае они сталкиваются с длительными проволочками, пока жалоба проходит долгий путь по прокурорским инстанциям районного, городского, областного и федерального уровня.²⁹⁶ По мере неторопливого хода этого процесса исчезают следы применения пыток, и одновременно уменьшается вероятность возбуждения уголовного дела по данной жалобе.

Как правило, вышестоящая прокуратура попросту направляет жалобу в орган прокуратуры на месте, который уже "ответил" на обращение; при этом обратившегося кратко уведомляют, что жалоба передана по принадлежности. Так, в 1994 г. Оксана Быкова направила местному прокурору несколько жалоб о применении пыток к ее мужу. Прокурор ответил отказом, заявив, что "дело ведется правильно". После этого она обратилась в прокуратуру Иркутской области и в Генеральную прокуратуру в Москве. Она заявила представителям Хьюман Райтс Вотч:

Я знала, что отписки будут с Москвы на Иркутск, а с Иркутска — на Чудова [местный прокурор]. Так оно и вышло: на московское письмо [жалоба в Генеральную прокуратуру] Чудов ответил, что "дело ведется правильно". Замкнутый круг, не добьешься ничего.²⁹⁷

Только немногие обладают достаточным терпением, чтобы выдержать долгую борьбу с неподатливой прокуратурой, тем более, что большинство не верят даже в малейшую возможность возбуждения прокуратурой уголовного дела. Но даже если дело в итоге возбуждается, следователи, которые добросовестно относятся к расследованию неправомерных действий милиции, сталкиваются с серьезными проблемами. Елена Топильская из ленинградской областной прокуратуры рассказывает представителям Хьюман Райтс Вотч:

Бывает, как правило, так: поступают жалобы, жалобы передаются помощнику прокурора, он проводит проверку. Это длительно все. По инструкции [1992] на жалобу отвечают в течение месяца. Месяц проводится проверка, выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Человек, к которому применены незаконные методы, обжалует это снова. Это еще занимает некоторое время и, в итоге, мы [следователи] сталкиваемся с тем, что получаем в производство дела с полугодовым, с восьмимесячным сроком давности. Это, естественно, сильно осложняет задачу.

В некоторых случаях даже целесообразно сразу возбуждать дело по таким фактам... пока люди ничего ещё не забыли, пока все ещё можно уточнить время, вплоть до часов, потому что [если] материал, ходящий туда-сюда, попадает к следователю через полгода, ему очень трудно кому-то задать вопрос о подтверждении алиби, например, и получить ответ. О событиях вчерашних, скажем, я могу сказать с точностью до часа, через полгода я этого не вспомню...²⁹⁸

Как это ни парадоксально, недостатки координации и поверхностность предварительной проверки могут послужить предупреждением для проверяемых сотрудников милиции, которые получают время на то, чтобы избавиться от доказательств пыток и войти в сговор со своими соучастниками по нарушениям. Игорь Каляпин из Нижегородского общества прав человека принимал непосредственное участие в одном из случаев, где присутствовала такая практика. В сентябре 1996 г. сотрудники милиции ошибочно задержали и жестоко избили некоего Тимофея Петрова (имя не разглашается). Задержанный отказался сознаваться в преступлении, к которому он не имел никакого отношения. Когда прокуратура отказалась дать санкцию на заключение под стражу, Т.Петрова освободили с явными следами побоев. После своего освобождения он подал жалобу в прокуратуру. И.Каляпин рассказывает:

Прокуратура начинает некую проверку. Через две недели он [ жертва пытки] получает стандартное уведомление о том, что ничего там такого не было [пытки], все нормально и правильно. Потом, когда мы стали с этим делом работать достаточно дотошно, выяснилось, что все участники этого избиения, узнав, что есть жалоба [на них] в прокуратуре, и [заявитель], возможно, не удовлетворится стандартным уведомлением о том, что отказано в возбуждении дела, что он может пойти жаловаться дальше, они все сразу насторожились и сразу же обо всем договорились, уточнив все детали.

Как выяснилось, [пострадавший] не был с самого начала зарегистрирован в журнале [в отделении]. Когда кого-нибудь задерживают за пьянство, его [в отделении] должны в дежурной части в журнале задержания зарегистрировать: что, да, таким-то доставлен, рапорт. Ничего этого не было [вначале]. Все это было сделано только тогда, когда прокуратура начала проверку. Здесь все те концы, за которые можно потянуть [для прояснения дела] и доказать [факт пытки], задним числом были переделаны, [недостающие] документы неожиданно появились.²⁹⁹

И.Каляпину, однако, удалось достаточные доказательства недозволенного обращения для возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников милиции по факту заведомо незаконного задержания и принуждения к даче показаний с применением насилия.

296) Теоретически, результаты проверки могут быть обжалованы в суде. Однако Хьюман Райтс Вотч не располагает информацией о каких-либо попытках такого обжалования; неизбежными представляются также длительные проволочки в судебном процессе.
297) Интервью Хьюман Райтс Вотч. Усолье-Сибирское, Иркутская область, 9 апреля 1998 г.
298) Интервью Хьюман Райтс Вотч. Санкт-Петербург, 15 июля 1998 г.
299) Интервью Хьюман Райтс Вотч. Нижний Новгород, 17 октября 1997 г.