ПОД ОПЕКОЙ ГОСУДАРСТВА:
Дети страдают от жестокости и пренебрежения в государственных приютах

Обреченное детство: психоневрологические интернаты

Как стало известно об интернате Y

В феврале 1998 г. во время поездки сотрудников Хьюман Райтс Вотч в Россию английское телевизионное агентство новостей Ай-ти-эн транслировало видеорепортаж, отснятый в психоневрологическом интернате Министерства труда и социальной защиты, расположенном на севере Московской области. Показанные кадры были ужасающими; во многом они совпадали с тем, что мы наблюдали в интернате Х. Вот краткий пересказ этого видеорепортажа.

Снаружи интернат Y представляет собой двухэтажное бежевое кирпичное здание. В нем живут от 224 до 230 детей в возрасте от пяти до восемнадцати лет, все с диагнозами «имбецильность» и «идиотия». Камера проходит по тускло освещенному коридору первого этажа и останавливается перед закрытой дверью. Дверь открывается, за ней раздаются детский визг и смех, и возникает группа подростков с бритыми головами. При виде оператора некоторые подростки начинают хлопать в ладоши; их пронзительные крики переходят в невнятное бормотание и рычание. Санитарка говорит им: «Прекратите. Хватит. У нас гость».

Дети выглядят немытыми, у них синяки и царапины на теле и голове. Одежда на детях рваная и грязная; камера показывает крупным планом рваные тапочки. Оператору сказали, что на детях единственная одежда, которая у них есть.²⁵⁰

Через несколько минут десяток детей собираются в коридоре. Среди них девочка со сведенными спазмом ногами, которая ползком выбралась из комнаты в коридор. По словам русского оператора, «было жарко, как в бане, и запах стоял ужасный».²⁵¹

Большинство детей улыбаются и показывают пальцами на камеру. Высокая, плотного сложения девочка по имени Марина М. с угрюмым лицом стоит у стены. Работники интерната сказали, что ей тринадцать лет и что она «даун». У нее течет из носа, она кусает пухлые красные губы. Ее хлопчатобумажная кофта надета косо и спадает с левого плеча. Справа стоит еще одна девочка, уставившись в камеру, с широко открытым ртом.

Камера перемещается на второй этаж здания, в «лежачее отделение», похожее на то, которое сотрудники Хьюман Райтс Вотч видели в интернате Х, а также на аналогичные отделения в российских домах ребенка. Там в кроватях лежат дети, слишком маленькие для своего возраста, с тонкими, как спички, ногами. Некоторые сидят и раскачиваются. Единственный врач в штате интерната, вызванная директором на работу, несмотря на выходной день, проходит между рядами детей в кроватях. Ни в одной из кроватей нет игрушек.

Подходя к ослабленным детям, она демонстрирует, как тяжело болен тот или иной ребенок. Она резко поднимает детей за плечи и тычет пальцем в те места, где у них расположено сердце и другие органы. У одного ребенка обвисает кожа на животе; врач оттягивает кожную складку на ребенке, одновременно разговаривая с оператором. Нет ощущения контакта между персоналом и детьми; никто из работников не пытается утешить ребенка, которого врач демонстрирует операторам.

Одна девочка, к которой подходит врач, лежит неподвижно, лицом вниз. Тане восемь лет, но она выглядит не старше четырехлетней. У нее порок сердца; ее руки очень красные. Таня стонет, когда врач поднимает ее и поворачивает лицом к камере. Рот у девочки открыт, виден вялый язык, она почти без сознания. «Она умрет прежде, чем вырастет», — говорит врач, несмотря на присутствие других детей.

Напротив Тани сидит, согнувшись, маленькая девочка с живыми, бойкими глазами. Девочка раскачивается и пытается играть с оператором.

Посмотрев сюжет Ай-ти-эн в Москве, сотрудники Хьюман Райтс Вотч взяли интервью у русского оператора, чтобы выяснить, какие учебные или игровые занятия проводятся с ходячими детьми, которые почти не были показаны в видеосюжете. «Они показали мне несколько игровых комнат и игры, в которые они играют, — сказал оператор. — С некоторыми проводят учебные занятия. Там много детей с различным состоянием психики. Что касается трудных детей, им там тяжело».²⁵²

Оператор не видел самих игр или занятий ни в одном из помещений. Следует отметить, что съемка проходила в выходной день. Когда оператор спрашивал, как зовут детей и какие у них заболевания, работники интерната отвечали, что не знают. Тем не менее, какими бы плохими ни были условия в интернате, оператор сообщил сотрудникам Хьюман Райтс Вотч, что интернат был единственным местом в городе, где власти изыскивали возможность платить персоналу зарплату.²⁵³

Директор, который вначале не хотел пускать оператора в интернат, не сообщил ему ежегодный уровень смертности среди 224 детей. Вместо этого он сказал, что «перспективы» у половины сирот «нормальные», но у другой половины перспективы «нехорошие».²⁵⁴

Те, кто доживет до восемнадцати лет, будут переведены в «психиатрическую больницу для взрослых», сказали работники интерната. Оператор сообщил сотрудникам Хьюман Райтс Вотч, что он проводил съемки в нескольких таких учреждениях, включая интернат для умственно отсталых взрослых. Он уверен, что «там будет еще хуже».²⁵⁵

Менее чем через неделю после посещения оператором интернатаY, сотрудники Хьюман Райтс Вотч взяли интервью у двух российских социальных работников, которые посетили этот интернат несколько раз. Подтверждая факты грубого пренебрежения потребностями детей, которые были очевидны из видеорепортажа, они выразили тревогу относительно ухудшения состояния детей после поступления в интернат. В частности, социальные работники озабочены тем, что старших детей держат вместе с младшими.

СОЦИАЛЬНЫЙ РАБОТНИК № 1

Когда я туда пришла, я видела, как нянечка разрезала пополам длинный батон и протянула детям, и они хватали куски хлеба. Некоторые дети лежали на кроватях без подушек и простыней — просто на клеенке. Другие ползали по полу, приподнимаясь, чтобы схватить хлеб. Они были полуголые, на них были только рубашки. Это были «инвалиды» — те, которые не могут хорошо ходить. Те, кто может ходить, ходят есть в столовую. «Инвалидов» кормили у них в комнате, и там были все вместе: старшие с младшими, девочки с мальчиками, все в одной комнате.²⁵⁶

Другая наша собеседница, которая периодически посещала интернат Y, была особенно потрясена тем, какое пагубное влияние оказал интернат на нескольких детей, которых она знала до того, как они поступили туда:

СОЦИАЛЬНЫЙ РАБОТНИК № 2

Когда я первый раз туда попала, я всю дорогу назад плакала. Когда туда попадаешь, видишь только «инвалидов». Дома ребенка — при Министерстве здравоохранения, а интернаты — при Министерстве труда, поэтому между ними большая разница. В домах ребенка, откуда поступили эти дети, их лечили. А в интернатах их только кормят — и все. Там ужасно.

Там жуткий запах, там нужен респиратор. Они все голые ниже пояса и мочатся в постель. Можете себе представить запах. Лежат на клеенке. Или их сажают на горшок на полу. Там есть дети постарше, у которых недержание, и они не замечают, когда мочаться под себя. То, что я там увидела, было кошмаром.

Я видела детей, сидящих на горшках, некоторые лежали в кроватях, другие ползали. Некоторые дети с тяжелыми пороками сидели на горшках, а других кормили из бутылочки.²⁵⁷

Глядя на свидетельства ужасающего пренебрежения нуждами детей, которые были показаны в репортаже, отснятом Ай-ти-эн 28 февраля 1998 г., трудно себе представить, что ранее, когда социальный работник №2 впервые посетила этот интернат, там было еще хуже. «Первый раз я приехала в сентябре 1995 г., там было очень плохо. Последний раз было лучше, они закончили ремонт, и стало лучше».²⁵⁸

Хьюман Райтс Вотч приветствует принимаемые российским правительством меры по улучшению материальных условий жизни детей, отданных под его опеку. Однако из интервью с врачами, работниками интернатов, добровольцами и журналистами, посетившими все интернаты в Москве и области, мы делаем вывод, что государство не выделяет необходимых средства на удовлетворение жизненно важной потребности этих детей — потребности развиваться.

Российский врач, который уже более двадцати пяти лет является директором дома ребенка и хорошо знаком с интернатом Y и другими подобными учреждениями в России, сказал сотрудникам Хьюман Райтс Вотч: «Интернат Y плохой, но такой есть в каждом российском регионе. И не один».²⁵⁹

Дополнительные сведения, которые мы получили от лиц, посещавших другие интернаты, подчеркивают необходимость прекратить совместное содержание детей разных возрастных групп. Доброволец благотворительной организации рассказала представителям Хьюман Райтс Вотч о том, как старшие дети в психоневрологическом интернате меняют пеленки лежачим детям и моют этих детей:

В интернатах за тяжелобольными детьми ухаживают в основном старшие воспитанники. Когда их отправляют кормить детей и ухаживать за ними, существует опасность жестокого обращения. Все, о чем я сейчас рассказываю, я видела десятки раз. Иногла можно увидеть пятнадцати-шестнадцатилетнего подростка, абсолютно нормального, с ошибочным диагнозом, который присматривает за этими детьми и сам превращается в «имбецила».²⁶⁰

Западная журналистка, которая объехала несколько интернатов, собирая материалы для статей о ситуации в этих учреждениях, подтвердила это наблюдение в беседе с представителями Хьюман Райтс Вотч:

Нужно помнить, что пеленки и одежду детям меняют чаще всего более старшие «дебилы», не обученные, как это делать. Я видела, как большой парень поднял больного ребенка за руки и за ноги, чтобы перенести его на другую кровать для смены белья.²⁶¹

250) Интервью Хьюман Райтс Вотч с российским оператором, 4 марта 1998 г.
251) Там же.
252) Интервью Хьюман Райтс Вотч с российским оператором, 4 марта 1998 г.
253) Там же.
254) Там же.
255) Там же.
256) Интервью Хьюман Райтс Вотч, 5 марта 1998 г..
257) Интервью Хьюман Райтс Вотч с работником №2, 5 марта 1998 г.
258) Там же. В октябре 1998 г. Хьюман Райтс Вотч было получено сообщение о том, что условия в интернате Y улучшились, и что областные власти в качестве эксперимента ввели должность наблюдателя по правам детей. Мы приветствуем такие меры, однако по-прежнему озабочены уже упомянутыми в данном докладе характерными чертами интернатской системы, которая нарушает основное право детей-инвалидов жить в семье и развиваться в полную меру своего потенциала.
259) Интервью Хьюман Райтс Вотч с доктором Михаилом Айрумяном, 5 марта 1998 г.
260) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Сарой Филипс, 23 февраля 1998 г.
261) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Сэмом Хатчинсоном, 17 февраля 1998 г.