| HRW > Русская Страница > Меморандумы 2002 -> [+] |
|
| |
|
| |
|
||
ХЬЮМАН РАЙТС ВОТЧ
Памятная записка о пытках в Российской Федерации в Комитет ООН против пыток
4 мая 2002 г.
Краткие выводы
Третий периодический доклад Российской Федерации
Выдача
Новый российский Уголовно-процессуальный кодекс
Пытки и жетокое обращение в системе уголовного судопроизводства и в контексте конфликта в Чеченской Республике
Пытки в милиции
Вооруженный конфликт в Чеченской Республике
Жестокое обращение с детьми в российских детских домах
Рекомендации
В настоящем меморандуме изложены основные озабоченности Хьюман Райтс Вотч в связи с соблюдением Россией Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее - Конвенция) и в связи с Третьим периодическим докладом, представленным Россией в Комитет ООН против пыток (далее - Комитет) 15 октября 2001 г.
Со времени последнего отчета России перед Комитетом в 1996 г. Хьюман Райтс Вотч исследовала проблему пыток и жестокого обращения в нескольких областях, где такая практика получила широкое распространение. К таким областям относятся пытки задержанных и свидетелей в милиции, пытки задержанных в связи с вооруженным конфликтом в Чечне, а также пытки и жестокое обращение с несовершеннолетними в государственных детских домах. Результаты наших исследований, изложенные в прилагаемых материалах, свидетельствуют о том, что пытки по-прежнему остаются массовым явлением, в то время как правительство не предпринимает содержательных шагов в направлении обеспечения ответственности виновных в их применении.
Третий периодический доклад Российской Федерации
Детальный разбор Третьего периодического доклада России лежит за рамками данного меморандума, однако некоторые его положения заслуживают упоминания, поскольку дают искаженное представление о существующей практике. Основной акцент в документе делается на законодательных изменениях (в первую очередь – на новом Уголовном кодексе, вступившем в силу в январе 1997 г.) и на отмене ряда президентских указов, вызывавших нарекания Комитета. При этом изложение практических шагов российского правительства по выполнению Конвенции носит слишком общий характер, чтобы на его основе можно было судить о реальных переменах на практике и, при наличии таковых, об их влиянии на ситуацию.
В качестве примера можно привести упоминаемое в п. 93 доклада введение в 1997 г. законодательно установленной нормы для следственных изоляторов в 4 кв. м на человека, призванной снять остроту проблемы перенаселенности в местах досудебного содержания под стражей. При всей ее позитивности, эта норма не реализуется, и проблема остается нерешенной.
Отсутствие уточняющих данных во многом обесценивает приводимую в докладе статистику. Так, говорится, что за первую половину 2000 г. в прокуратуру поступило 4087 жалоб на недозволенные методы ведения следствия и по 160 из них были приняты меры. Значительная разница между этими цифрами в докладе никак не объясняется. Не уточняется и содержание принимаемых по жалобам мер. Хьюман Райтс Вотч установлено, что прокурорские проверки жалоб на пытки или нарушения в обращении носят поверхностный характер и сопровождаются волокитой.
Данные о числе уголовных дел по преступлениям в отношении мирного населения в Чечне также приводятся без контекста и уточнений, в силу чего неадекватно отражают масштабы проблемы и степень безнаказанности. В п. 118 говорится, что за первые шесть месяцев 2000 г. в Чечне было зарегистрировано 16 преступлений против гражданских лиц, в том числе 6 убийств. П. 119 гласит, что с начала контртеррористической операции военной прокуратурой в отношении военнослужащих возбуждено 25 дел за некие «преступления против местного населения». При этом обширный объем документальных материалов, собранных Хьюман Райтс Вотч и другими правозащитными организациями, свидетельствует о совершении в этот период федеральными силами в Чечне двух массовых убийств: гибели по меньшей мере 50 мирных жителей в результате внесудебных расправ в Старопромысловском районе Грозного в конце декабря 1999 г. – январе 2000 г. и по меньшей мере 62 человек (возможно – намного больше) только за один день 5 февраля 2000 г. в пригороде Грозного Новые Алды. Без учета масштабов преступлений против мирного населения трудно точно оценить усилия российских властей по наказанию виновных.
В своих заключительных замечаниях по Второму периодическому докладу России Комитет рекомендовал, используя данное в Конвенции определение, квалифицировать пытку в качестве самостоятельного преступления, влекущего наказание, соответствующее его тяжести. Пытки и физическое насилие являются в России уголовно наказуемыми деяниями, однако понятие пытки в российском законодательстве разработано недостаточно и не соответствует определению в Конвенции. Статья 21(2) Конституции гласит, что «никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». В Уголовном кодексе определения пытки не содержится.
Как отмечалось в Третьем периодическом докладе России, пытки, совершаемые должностным лицом, признаются отягчающим обстоятельством при принуждении к даче показаний (статья 302 УК), что влечет наказание от двух до восьми лет лишения свободы. Однако эта статья не распространяется на действия третьих лиц, причиняющих боль или страдания по приказанию должностного лица или по сговору с ним, что широко распространено в России в форме так называемой «пресс-хаты».
Статья 111 УК России предусматривает от двух до пятнадцати лет за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, но не оговаривает отдельно случаи, когда такие повреждения наносятся лицом, находящимся при исполнении должностных обязанностей. Статья 117 (истязание) также ничего отдельно не говорит об ответственности должностных лиц. Помимо этого, последняя статья не устанавливает уголовной ответственности за причинение физических или психических страданий, не связанное с насилием. Соответственно, угрозы, в том числе в адрес родственников задержанного или третьих лиц, по этой статье наказанию не подлежат.
В п.36 Третьего периодического доклада российское правительство утверждает, что квалификация пытки как «общего отягчающего обстоятельства привела бы к снижению степени защиты лиц со стороны уголовного закона», поскольку «приговор, вынесенный в таком случае по одному составу преступления, был бы мягче, чем … наказание, назначенное за несколько отдельных составов преступления». При этом приводимая в докладе статистика осуждений за «принуждение к даче показаний, соединенное с применением насилия, издевательств или пытки» не дает оснований полагать, что суды выносят приговоры за различные виды преступлений, производных от пыток.
Наконец, в своей практике выдачи российские власти не всегда добросовестно следуют статье 3 Конвенции. Несколько человек были выданы Узбекистану по обвинениям, связанным с их религиозной или политической деятельностью или связями. Материалы, представленные Комитету Хьюман Райтс Вотч, свидетельствуют о систематических пытках задержанных в Узбекистане, в особенности тех, кто обвиняется по политическим или религиозным статьям.
Новый российский Уголовно-процессуальный кодекс
Принятие нового Уголовно-процессуального кодекса, вступающего в силу с 1 июля 2002 г., стало важнейшей вехой на пути отказа от советской практики в этой области. В случае его реального исполнения новый кодекс мог бы снять целый ряд озабоченностей и рекомендаций, высказанных Комитетом в заключительных замечаниях 1996 г.
Новый УПК в его последней редакции лишает прокуратуру полномочий санкционировать арест и обыск, передавая эти функции суду. Однако пока рано судить, насколько беспристрастными будут суды при принятии таких решений и насколько им удастся избежать давления со стороны местных органов исполнительной власти. Новый УПК содержит также положения о введении в России судов присяжных.
Статья 75.2, в случае ее широкого применения, также может способствовать предупреждению пыток. Она признает недопустимыми «показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде». Наконец, новое положение, позволяющее адвокатам защиты независимо вести сбор доказательств невиновности подзащитного, как и более жесткие ограничения сроков задержания и предварительного следствия, так же могли бы обеспечить обвиняемому дополнительные гарантии.
Ряд положений нового УПК призван усилить защиту задержанного от пыток. Так, статья 164.4 запрещает «применение насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц» при производстве следственных действий. При этом статья 189.2 (Общие правила проведения допроса) ссылки на статью 164.4 не содержит.
Новый УПК по-прежнему предусматривает проведение судмедэкспертизы подозреваемого и обвиняемого только по решению следователя по делу (статья 195) или судьи, если дело передано в суд (статья 283). Данное положение неоправданно ограничивает оперативный доступ к судмедэксперту, что является критически важным при необходимости доказать факт пыток (см. ниже).
Сами по себе дополнительные гарантии обвиняемому в УПК не в состоянии решить проблему пыток в российской системе уголовной юстиции. Результаты исследований Хьюман Райтс Вотч свидетельствуют о том, что широкому распространению и устойчивому характеру практики пыток способствует систематическая безнаказанность и пренебрежение законными правами задержанных. Соответственно, добросовестные усилия по привлечению к ответственности виновных в пытках и других процессуальных нарушениях могли бы послужить сигналом о недопустимости такой практики и в значительной степени способствовали бы ее искоренению.
Двухлетние исследования Хьюман Райтс Вотч в 1997-99 гг. вскрыли наличие в российской милиции устойчивой практики применения к задержанным физического насилия, в нарушение обязательств России по статье 2 Конвенции. Более 50 интервью с жертвами пыток и десятки интервью с адвокатами, родственниками, бывшими сотрудниками милиции, судьями и прокурорами из пяти российских регионов служат документальным свидетельством систематического применения пыток и жестокого обращения как средства принуждения подозреваемых по уголовным делам к признанию или к даче показаний. Итогом нашей работы стала публикация в ноябре 1999 г. книги «Признание любой ценой: пытки в российской милиции», которую мы в свое время уже направляли Комитету. Наши выводы подтверждаются и документальными материалами, собранными российскими правозащитными организациями.
По проблеме пыток высказывались российские судьи и другие представители властей. По оценкам российского уполномоченного по правам человека и одного из ведущих судей, пыткам и жестокому обращению могут подвергаться до 50% подозреваемых. По мнению еще одного судьи, в период дознания и предварительного следствия до 80% подозреваемых могут подвергаться пыткам за отказ подписать признание или явку с повинной.
Пытки и жестокое обращение имеют место как непосредственно при задержании, так и в период содержания под стражей в милиции. Как правило, нарушения в обращении прекращаются после перевода в следственный изолятор, хотя ужасающие условия содержания в таких учреждениях могут сами по себе быть признаны разновидностью пытки.
Наиболее часто применяется длительное избиение, в том числе дубинками; удары обычно наносятся по голове, спине, почкам, ногам и пяткам. Другие методы имеют в милицейской среде собственные названия. Так, «слоник» означает удушение подозреваемого противогазом с перекрытым шлангом. «Ласточка» - это когда подозреваемому сковывают руки наручниками за спиной и подвешивают за руки к потолку, избивая при этом дубинками. В позе «конвертик» человека заставляют долгое время сидеть с головой между коленями и с руками, привязанными к ногам, при этом избивая. Милиция также использует электрошок. Бывшие задержанные рассказывают о «крутилке» - устройстве, напоминающем полевой телефон, - провода от которой подводятся к ушам подозреваемого. Среди собеседников Хьюман Райтс Вотч были двое, которые, стремясь избежать продолжения пытки током, выпрыгнули из окон верхних этажей милицейских зданий и получили тяжелые травмы. В ряде случаев пытки становились причиной смерти или стойкой инвалидности подозреваемого.
Обычной практикой являются пытки чужими руками. Задержанного часто отправляют в «пресс-хату», где пользующиеся особым отношением милиции сокамерники с подачи сотрудников избивают, а иногда и насилуют, человека, чтобы заставить его сознаться в преступлении. Физическое насилие практически всегда сопровождается угрозами новых пыток и психологическим давлением.
В нарушение статьи 15 Конвенции полученное под давлением признание становится для следователей и судей основой обвинения. Как только подозреваемый под пыткой сознается в преступлении, все дальнейшие усилия следствия, как представляется, направляются на подтверждение полученного признания; отмечен ряд случаев, когда следствие игнорировало «неудобные» факты или доказательства невиновности обвиняемого.
Заявления обвиняемых о пытках на суде обычно отметаются без серьезного рассмотрения, что свидетельствует о несоблюдении статьи 13 Конвенции. Большинство жертв пыток не получают немедленной медицинской помощи, не говоря уже о доступе к официальной судмедэкспертизе, без заключения которой доказать факт пыток в российском суде затруднительно. В результате медицинские доказательства пыток практически всегда оказываются утраченными. Так, Борис Ботвинник и его адвокат неоднократно ходатайствовали перед следователем и судьей о назначении экспертизы. Несмотря на то, что в одной из волгоградских больниц у Б.Ботвинника была зафиксирована травма головы, ни одно из ходатайств так и не было удовлетворено.
В ходе исследований Хьюман Райтс Вотч не было выявлено ни одного случая, когда суд отказался бы принять к рассмотрению полученные, как утверждалось, под пыткой доказательства.
В силу наличия в прокуратуре внутреннего конфликта интересов, мощной корпоративной солидарности в милицейской среде, давления на прокуроров и запугивания самих пострадавших практикующие пытки сотрудники милиции в подавляющем большинстве не несут никакой ответственности, в нарушение статьи 12 Конвенции. Прокурорские проверки по жалобам на пытки носят поверхностный характер и только в редких случаях приводят к возбуждению уголовного дела. Зачастую единственным результатом таких проверок становится официальная отписка об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с тем, что изложенные в жалобе факты «не подтверждаются». Результаты все же возбужденных уголовных дел дают противоречивую картину, а компенсацию за полученные травмы пострадавшие от пыток получают только в исключительных случаях.
В тех редких случаях, когда в отношении сотрудников милиции возбуждается уголовное дело, они могут прибегать к угрозам и запугиваниям в адрес пострадавших или следователей; иногда дело разваливается самими прокурорскими работниками. По факту пыток в милиции 15-летнего Олега Фетисова прокуратура возбудила по его заявлению уголовное дело, одному из сотрудников было даже предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий. До суда, однако, дело так и не дошло. Оно было передано в другую прокуратуру, якобы в интересах обеспечения объективности, и в итоге было закрыто. Другим характерным примером может служить дело по факту удушения подозреваемого, возбужденное екатеринбургской прокуратурой в отношении сотрудника милиции Сергея Колосовского. Местная милиция, при поддержке нескольких газет, развернула целую кампанию в защиту сослуживца. Прокурор рассказывал представителям Хьюман Райтс Вотч, как у его кабинета и в зале суда демонстративно рассаживалось большое число вооруженных милиционеров. На суде с С.Колосовского было снято одно обвинение; второе – связанное с жестоким обращением – было отправлено на доследование.
Вооруженный конфликт в Чеченской Республике
Наиболее рельефно вышеописанная практика пыток и безнаказанности проявляется в Чечне, где с 1999 г. возобновился вооруженный конфликт между федеральными силами и чеченскими боевиками. Десятки тысяч человек задерживались по подозрению в участии в бандформированиях без соблюдения даже основных процессуальных прав. Как показывают проведенные Хьюман Райтс Вотч на месте обширные исследования, многие задержанные подвергаются пыткам сотрудниками милиции и сил безопасности а также военнослужащими. Многие задержанные в итоге освобождаются, однако сотни человек после задержания «пропадают без вести», подвергаясь серьезнейшему риску стать жертвами пыток или внесудебной казни.
Один из наиболее зловещих сюжетов начального периода нынешнего этапа конфликта в Чечне связан с пытками в изоляторе в Чернокозово, служившего основным пунктом «фильтрации» в январе – начале февраля 2000 г. Охрана избивала задержанных как на допросах, так и по ночам, когда пытки были наиболее жестокими. Во время допросов задержанных заставляли ползать по полу, избивая при этом настолько сильно, что многие получили переломы ребер и травмы почек, печени, гениталий и ног. Некоторых пытали током. По ночам охранники, часто нетрезвые, включали музыку на полную громкость и подвергали задержанных побоям и унизительным издевательствам. Задержанные рассказывали, как их, потерявших сознание, приводили в чувство и снова били. В камерах задержанных заставляли долгое время стоять с поднятыми руками, наказывая за неповиновение слезоточивым газом. Имеются убедительные доказательства того, что мужчин и женщин насиловали и подвергали сексуальным издевательствам с использованием дубинок. По меньшей мере один задержанный умер от побоев в Чернокозово 11 января 2000 г. (на момент избиения у него имелась полученная ранее травма головы).
После возмущенной реакции средств массовой информации и мирового сообщества в Чернокозово в середине февраля 2000 г. была проведена масштабная «чистка», и свидетельства нарушений были уничтожены. Однако улучшение условий содержания в этом учреждении никак не сказалось на положении задержанных в других местах. Люди по-прежнему подвергались недозволенному обращению на блокпостах, в отделах внутренних дел, в расположении воинских частей, а также в тюрьмах и неофициальных местах содержания как в самой Чечне, так и за пределами республики. В частности, Хьюман Райтс Вотч документально зафиксированы жестокие избиения задержанных в первой половине 2000 г. в следственных изоляторах Ставрополя и Пятигорска, а также на базах федеральных сил в Моздоке и Ханкале. В Ханкале, даже в самые сильные морозы, задержанных зачастую оставляли в переполненных «автозаках». В конце января 2000 г. солдаты в Ханкале трое суток насиловали 19-летнюю женщину, предположительно – душевнобольную. Мужчин в Ханкале жестоко избивали, в том числе на допросах, по меньшей мере одного задержанного пытали паяльником.
Завершение крупномасштабных военных действий с апреля 2000 г. не привнесло заметных изменений в отношение к задержанным в Чечне. По итогам периодических миссий в регион Хьюман Райтс Вотч было установлено, что пытки и способствующие им насильственные исчезновения продолжаются до настоящего времени. Об этом свидетельствуют бесконечные рассказы пострадавших от пыток, их родственников, членов семей «пропавших без вести», а также тех свидетелей, кто видел трупы ранее «пропавших» с явными следами прижизненных пыток.
В ходе нашей последней поездки в регион в марте 2002 г. представители Хьюман Райтс Вотч беседовали с восемью из задержанных во время серии «зачисток», которые подверглись пыткам или видели, как пытали других. В ходе поездки в июле 2001 г. были получены заслуживающие доверия показания из первых рук о пытках задержанных во время серии особо жестких «зачисток» в Серноводске, Ассиновской и Алхан-Кале в июне-июле того же года. Тогда были задержаны тысячи человек, большинство – без соблюдения каких-либо процессуальных норм. 12 бывших задержанных подробно рассказывали представителям Хьюман Райтс Вотч о пытках и жестоком обращении, в том числе о пытках током, жестоких побоях и «стрессовых позах». Независимо друг от друга они утверждали, что аналогичному обращению подвергались вместе с ними десятки, если не сотни человек.
В частности, трое из задержанных в Алхан-Кале во время спецоперации 19-25 июня 2001 г. рассказывали о побоях, в том числе ногами. Один человек утверждал, что его пытали током и душили. Другому, по его словам, несколько раз угрожали расстрелом. Отмечены многочисленные случаи пыток и жестокого обращения с задержанными во время спецоперации в Серноводске 2-3 июля. Пострадавшие говорили нашим представителям о длительных избиениях и пытках током, описывали неудобные позы, в которых их заставляли долгое время оставаться без движения. Мы ознакомились с содержанием 51 жалобы в администрацию Серноводска, в общей сложности – по 29 задержанным. Применительно к 20 в жалобах прямо говорилось о жестоком обращении или пытках; один человек, как утверждалось, вернулся домой в «шоковом состоянии». Аналогичные свидетельства получены нами от задержанных в ходе спецоперации в Ассиновской 3-4 июля 2001 г.
С начала нынешней военной операции в Чечне в сентябре 1999 г. Хьюман Райтс Вотч документально зафиксировано более 200 случаев насильственных исчезновений. Как показали наши поездки в регион в декабре 2001 г. и феврале-марте 2002 г., произошло дальнейшее ухудшение ситуации с правами человека, причем в предшествующие шесть месяцев отмечалось угрожающее нарастание «исчезновений» мирных жителей в Чечне. Человек, находящийся после «исчезновения» в условиях тайного содержания под стражей, подвергается в Чечне высокой степени риска стать жертвой пыток. Подтверждением этому служат не только показания пострадавших, но и характер повреждений на телах «пропавших» после задержания федеральными силами и впоследствии казненных без суда. В 2000 г. и в начале 2001 г. Хьюман Райтс Вотч было зафиксировано по меньшей мере восемь безымянных захоронений с изувеченными телами, на которых присутствовали явные следы пыток: переломанные кости, содранная кожа и отрезанные фаланги пальцев и уши.
В нарушение статей 12 и 14 Конвенции и рекомендаций Комитета российские власти не проявляют добросовестности в обеспечении ответственности за преступления против мирного населения в Чечне. Следствие, проводимое органами прокуратуры, носит очевидно поверхностный характер, уголовными санкциями завершаются лишь отдельные дела, и ни правоохранительным, ни другим государственным органам не удалось завоевать доверие потерпевших и свидетелей.
Российские должностные лица, как представляется, не признают пытки в Чечне проблемой, заслуживающей расследования. В мае 2001 г. Россия представила Совету Европы перечень из 359 уголовных дел, возбужденных в связи с конфликтом в Чечне, который на тот момент был заявлен как исчерпывающий. Проведенный нами анализ показал, что по фактам пыток или жестокого обращения не было возбуждено ни одного самостоятельного уголовного дела. В декабрьском (2000 г.) отчете спецпредставителя по правам человека в Чечне не упоминалось ни об одном таком уголовном деле и в органах военной прокуратуры в отношении военнослужащих. Все запросы Хьюман Райтс Вотч в органы гражданской прокуратуры о наличии уголовных дел по фактам пыток остались без ответа.
В июле 2001 г. Европейский комитет по предупреждению пыток выступил с необычным для него публичным критическим заявлением в адрес России, в котором обвинил российские власти в невыполнении его рекомендаций по расследованию пыток в Чернокозово. В заявлении, в частности, говорилось:
Никакой проверки, которая соответствовала бы требованиям Комитета, до настоящего времени не проведено, и российские власти уже ясно дали понять, что не намерены ее проводить. Особое беспокойство нынешняя позиция российских властей вызывает в части утверждения последних о том, что в указанный Комитетом период в районе Чернокозово органами государства не создавалось никаких учреждений, предназначенных для размещения задержанных. [Это] может быть квалифицирован[о] как отказ от сотрудничества с Комитетом. Европейский комитет также признал «весьма неудовлетворительным» ответ российских властей по рекомендации, относящейся к расследованию случаев пыток и жестокого обращения.
Жестокое обращение с детьми в российских детских домах
В докладе 1998 г. «Под опекой государства: дети страдают от жестокости и пренебрежения в государственных приютах» Хьюман Райтс Вотч были документально зафиксированы, среди прочих нарушений, случаи пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения с несовершеннолетними в российских детских домах. Нарушения совершались как персоналом детских учреждений, так и воспитанниками – по указанию, под контролем или при соучастии работников государственного учреждения.
Пытки и другие формы жестокого или унизительного обращения составляют элемент дисциплинарной практики детских учреждений. В данном контексте такие нарушения совершаются как непосредственно персоналом, так и по его наущению – другими воспитанниками, обычно старшими. В наиболее серьезных случаях дело доходит до жестоких побоев, принуждения долгое время оставаться в неудобных позах и до выставления на холод без достаточной одежды. Мы пришли к заключению, что другие дисциплинарные методы (унижения, психологическое давление и направление пытавшихся бежать в психиатрическую больницу) вполне могут быть признаны жестоким, бесчеловечным и унижающим достоинство обращением.
К последней категории можно отнести и многие дисциплинарные методы, выявленные в психоневрологических интернатах для детей с отклонениями в развитии. Там применяются такие средства, как связывание в мешке на долгое время, привязывание к мебели, необоснованное назначение постельного режима, помещение на долгое время в холодную темную комнату без окон и введение психотропных средств без разрешения или без присутствия врача. Более того, бесчеловечным или унизительным обращением следует признать и такое отношение в подобных учреждениях, когда детей-инвалидов буквально «складируют» в зарешеченных помещениях без окон, держат их на голодном пайке, оставляют лежать в собственных испражнениях, не обеспечивают достаточной одеждой и не предоставляют необходимой медицинской помощи.
В ходе исследований Хьюман Райтс Вотч было установлено, что виновные в нарушениях практически никогда не несут за них ответственность.
По российскому законодательству жестокое обращение с детьми преследуется в уголовном порядке, а детям-сиротам в государственных учреждениях предоставлено право на защиту, однако на практике дети, пытающиеся реализовать это право, в большинстве случаев сталкиваются с непреодолимыми препятствиями. Они не имеют информации о порядке подачи жалоб или их попросту лишают любой возможности. Зачастую серьезным фактором становится атмосфера запугиваний. Государственные адвокаты, занимающиеся делами детей, крайне перегружены, а частные адвокаты, как правило, не имеют доступа в детские дома; администрация же не спешит сообщать детям или их родителям или попечителям об их праве подать жалобу.
Во многих случаях администрация и персонал детских домов делают обжалование физически невозможным для ребенка, жестко ограничивая его контакты с внешним миром. Наиболее вопиющей является ситуация (в которой тем не менее находятся тысячи детей, включая практически всех в психоневрологических интернатах), когда весь мир ребенка ограничен одним общим помещением, в котором обычно окна никогда не открываются. Для таких детей доступ к любому постороннему человеку, не говоря уже об органах опеки и попечительства, становится абсолютно невозможным.
Хьюман Райтс Вотч обращается к Комитету с просьбой призвать Россию к принятию всех возможных мер для соблюдения Конвенции против пыток, в частности:
В области уголовного судопроизводства
Обеспечение ответственности
Принять срочные меры по прекращению практики пыток, по обеспечению оперативной и беспристрастной проверки всех заявлений о пытках и жестоком обращении и по привлечению к ответственности виновных в таких нарушениях. Предоставить Комитету исчерпывающую и содержательную информацию о результатах расследований по заявлениям о пытках и жестоком обращении и ввести постоянный учет статистических данных по таким жалобам. Выделить пытку в самостоятельный состав преступления и установить соответствующее наказание в рамках национального законодательства, как того требует Конвенция. Ввести в органах прокуратуры областного уровня должность специального прокурора, который осуществлял бы надзор за реагированием на жалобы о пытках, занимался бы вопросами ведения статистики жалоб и осуществлял бы проверку работы органов внутренних дел, по которым такие жалобы поступают неоднократно. Защита прав задержанных
Снять все препятствия для оперативной, беспристрастной и профессиональной медицинской экспертизы, в том числе судебно-медицинской, с момента заключения человека под стражу. Обеспечить пострадавшим доступ к механизмам правовой защиты и реальное право на справедливую и адекватную компенсацию. Разработать перечень прав обвиняемого, который должен включать право не свидетельствовать против себя, право на адвоката, право не подвергаться пыткам или жестокому обращению, право быть поставленным в известность об основаниях ареста, право знать место содержания под стражей, и обязать сотрудников милиции выдавать такой перечень всем задерживаемым или вызываемым для дачи объяснений. Обеспечение прозрачности мер по борьбе с пытками
Создать эффективную систему независимых проверок всех мест содержания под стражей и обеспечить включение информации о безусловном запрете пыток и жестокого обращения во все программы подготовки личного состава. С тем чтобы задержанный мог назвать субъекта своей жалобы, обязать всех следователей, а также медицинских и других работников, контактирующих с задержанным в процессе следствия, иметь на одежде указание фамилии и/или личного номера. Ввести законодательство и разработать механизмы в области мониторинга органов милиции и мест содержания под стражей со стороны независимых органов и неправительственных организаций, включая право присутствия на допросе, и предусмотреть возможность ведения такого мониторинга на регулярной основе. В связи с конфликтом в Чеченской Республике, помимо вышеизложенного:
Всесторонне и беспристрастно расследовать заявления о пытках, жестоком обращении, внесудебных расправах и «исчезновениях» в Чечне с привлечением к ответственности всех виновных военнослужащих и сотрудников органов внутренних дел, должностных лиц администрации и их представителей. Опубликовать все отчеты о таких расследованиях, в особенности по фактам пыток и жестокого обращения в Чернокозово. Довести до сведения командования Объединенной группировки федеральных сил и всех действующих в Чечне силовых подразделений Российской Федерации, безусловный запрет пыток и жестокого обращения российским законодательством и международным правом и предупредить об ответственности за несоблюдение этого запрета. В соответствии с резолюцией Комиссии ООН по правам человека 2001/24 удовлетворить запросы о направлении приглашений спецдокладчикам ООН по пыткам и по вне законным, произвольным и суммарным казням, Рабочей группе по насильственным или недобровольным исчезновениям и другим профильным спецдокладчикам и рабочим группам Комиссии. Обеспечить этим тематическим механизмам полный доступ на места проведения спецопераций, в постоянные и временные места содержания задержанных, а также в районы массовых и безымянных захоронений; обеспечить также предоставление им официальных документов соответствующего профиля. В области детских учреждений
Признать наличие проблемы пыток и жестокого обращения с детьми в государственных учреждениях и разработать комплексную программу ее решения. Немедленно направить всем профильным министерствам и директорам детских домов директиву о категорическом запрете телесных и психических наказаний детей с указанием, что признанные виновными будут нести дисциплинарную и уголовную ответственность. На основе вышеизложенного приступить к систематическим проверкам условий содержания в детских учреждениях. В оперативном порядке создать эффективный механизм, в рамках которого несовершеннолетние могли бы конфиденциально подавать независимой инстанции жалобы на насильственные действия и другие нарушения со стороны администрации, персонала или других воспитанников учреждения. Без промедления создать независимую постоянную комиссию из числа экспертов в таких областях, как педиатрия, неврология, психология и дошкольное воспитание, которая должна быть наделена правом проведения внезапных проверок детских учреждений и правом выносить официальные взыскания за выявленные нарушения.
 |
|