Жалоба 2947/06: Исмоилов и другие против России

Представление, внесенное в Европейский суд по правам человека Хьюман Райтс Вотч и Центром AIRE

Июль 2007., № 2

I. Введение

II. Обращение с возвращенными на родину гражданами Узбекистана

Недозволенное обращение с лицами, возвращенными из Казахстана

Изолированное содержание под стражей узбекских беженцев, выданных из Киргизии

Случаи незаконного возвращения Украиной

III. Отсутствие эффективного мониторинга мест содержания под стражей в Узбекистане

IV. Признание международным сообществом наличия риска пыток для возвращаемых в Узбекистан лиц

V. Запрет подвергать любых лиц реальному риску пыток и недозволенного обращения

VI. Международная юриспруденция: договорные органы ООН и индивидуальные обращения

VII. Европейский суд по правам человека

VIII. Национальные суды

IX. Позиция УВКБ ООН в отношении дипломатических заверений и лиц, признанных беженцами

I. Введение

1. Настоящее представление Хьюман Райтс Вотч и Центра AIRE включает обзор обращения с гражданами Узбекистана после того, как они были экстрадированы или иным образом возвращены на родину; анализ проблем с доступом независимых наблюдателей в места содержания под стражей в Узбекистане; оценку растущего международного признания наличия реального риска пыток и недозволенного обращения для лиц, объявляемых в розыск узбекскими властями. Рассматривается использование государствами дипломатических заверений о неприменении пыток и недозволенного обращения при экстрадиции и иной передаче лиц, приводятся международные, региональные и национальные нормы и судебная практика, касающиеся использования таких заверений. Также приводится анализ того, каким образом использование таких заверений соотносится с запретом возвращения любых лиц в условия, чреватые реальным риском обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции ООН против пыток.

II. Обращение с возвращенными на родину гражданами Узбекистана

2. Давление со стороны правительства Узбекистана и самое тесное взаимодействие между узбекскими органами госбезопасности и спецслужбами ряда государств СНГ привели к возникновению ситуации, когда десятки узбекских беженцев, обвиняемых в причастности к андижанским событиям мая 2005 г. или принадлежности к так называемым «независимым мусульманам», были экстрадированы, депортированы или попросту переданы властям страны гражданской принадлежности без каких-либо юридических процедур.^[1] Большинство возвращенных лиц какое-то время содержатся под стражей в изоляции, доступ ко всем для независимых наблюдателей практически полностью закрыт.^[2] Те немногие интервью, которые удается провести с самими возвращенными лицами, их родственниками или адвокатами, свидетельствуют о том, что некоторые по возвращении в Узбекистан подверглись пыткам или недозволенном обращению. Пытки и жестокое обращение с задержанными в Узбекистане носят систематический характер и в подавляющем большинстве случаев остаются безнаказанными для практикующих их должностных лиц.^[3]

Недозволенное обращение с лицами, возвращенными из Казахстана

3. В ноябре 2005 г. по меньшей мере девять граждан Узбекистана, искавших в Казахстане убежища от религиозных преследований, были принудительно возвращены казахскими властями на родину без каких-либо юридических процедур.^[4] Все эти люди принадлежали к независимым мусульманам. Четверо из них были официально зарегистрированы как обратившиеся за убежищем в Управлении верховного комиссара ООН по делам беженцев. Результаты проведенных Хьюман Райтс Вотч исследований свидетельствуют о том, что некоторые из этих лиц по возвращении в Узбекистан подверглись недозволенному обращению в местах содержания под стражей.

• В интервью Хьюман Райтс Вотч жена одного из возвращенных заявила, что первый раз увидела мужа через два месяца после передачи его из Казахстана и он сказал ей, что и в Казахстане, и в Узбекистане его жестоко избивали сотрудники соответствующих спецслужб.^[5] Он также утверждал, что у него забрали одежду, поскольку та была вся в крови. По словам жены, ее муж выглядел крайне напуганным, едва мог говорить и сильно похудел. Адвокат сообщил ей, что на первом свидании с ее мужем у того имелась травма головы и, по мнению адвоката, задержанного принуждали объяснять наличие повязки на голове простым падением.
• По словам жены другого возвращенного, в конце февраля  2006 г. несколько женщин вызвали в МВД и велели «помалкивать и сидеть дома».^[6] Она говорит, что когда увидела мужа в ташкентской тюрьме в марте 2006 г., тот жестами дал ей понять, что его жестоко избивали. Он сказал, что в камере 20 человек, матрасов нет, заключенные спят поочередно на полу. В январе 2006 г., когда его перевели туда, сокамерники требовали отдать им золотые зубы. Его избивали до тех пор, пока он не согласился, чтобы зубы вырвали «подручным инструментом». После этого он четверо суток не получал никакой врачебной помощи, пока его не отвезли в МВД на медицинское освидетельствование. «Мне было тяжело слышать все это, я не хотела, чтобы он все это рассказывал, но он не мог остановиться, и мы вдвоем плакали», - говорит эта женщина.
• Адвокат третьего возвращенного заявила Хьюман Райтс Вотч, что впервые увиделась с подзащитным в МВД в присутствии следователя и сотрудника милиции в январе 2006 г., через два месяца после того, как этот человек был возвращен из Казахстана: «Я спросила его жестами, бьют ли его в МВД, и он покивал головой».^[7] По словам адвоката, ее подзащитный должен был содержаться в СИЗО с санкции суда, но его держали в подвальном изоляторе МВД. На очередном свидании в марте 2006 г. она спросила, почему на нем старый грязный пиджак, на что подзащитный ответил: «Когда бьют – на полу валяешься, так в пиджаке и валяешься».

Изолированное содержание под стражей узбекских беженцев, выданных из Киргизии

4. В период с июня 2005 г. по август 2006 г. киргизские власти вернули в Узбекистан две группы беженцев, якобы причастных к андижанским событиям мая 2005 г. В июне 2005 г. были возвращены четверо узбекских граждан, чьи заявления о предоставлении убежища были зарегистрированы в УВКБ ООН. До экстрадиции к ним не допускались никакие независимые наблюдатели. Впоследствии МВД Киргизии обнародовало четыре идентичные расписки о согласии на возвращение. В Узбекистане к этим людям не допускаются ни УВКБ, ни Международный комитет Красного Креста.

5. Когда все попытки установить местонахождение этих людей и режим обращения с ними в Узбекистане окончились безрезультатно, Хьюман Райтс Вотч в июле 2005 г. передала этот вопрос в Рабочую группу ООН по насильственным или недобровольным исчезновениям. В ответе на соответствующий запрос узбекское правительство заявило, что все они находятся под стражей в Ташкенте, что они обвиняются в совершении преступлений в ходе андижанских событий 13 мая 2005 г. и что все они добровольно вернулись в Узбекистан, в результате чего для киргизских властей отпала необходимость в полном объеме рассматривать узбекский запрос о выдаче.^[8] Заявления узбекской стороны о добровольном возвращении и признании вызывают серьезные сомнения, поскольку возвращенные лица были официально зарегистрированы как ищущие убежища и утверждали, что опасаются преследований в Узбекистане. По данным «Международной амнистии», один из них после возвращения подвергся пыткам.[9]

6. В августе 2006 г. киргизские власти экстрадировали четверых узбекских беженцев и одного человека, искавшего убежища.^[10] С призывами не выдавать этих лиц Узбекистану выступали и ООН, и США, и Евросоюз. В итоговом заявлении ежегодного заседания Совета сотрудничества ЕС-Киргизия в июле 2006 г. Брюссель выражал «серьезную озабоченность судьбой … четверых» беженцев, настоятельно призвав «киргизскую сторону соблюдать международные обязательства и передать их [беженцев] УВКБ для обустройства».^[11] В декабре 2006 г. Германия, вступая в председательство в Евросоюзе, направила Ташкенту запрос на посещение экстрадированных лиц в местах их содержания под стражей. Узбекская сторона ответила отказом, заявив, что готова была бы рассмотреть этот вопрос вновь в начале >2007 г. До настоящего времени, однако, ни Евросоюзу, ни каким-либо иным независимым институтам или организациям доступ к экстрадированным лицам предоставлен не был.^[12]

Случаи незаконного возвращения Украиной

7. В феврале 2006 г. украинские власти экстрадировали в Узбекистан 10 человек, искавших убежища.^[13] По версии узбекской стороны, эти лица были причастны к андижанским событиям мая 2005 г. Сразу после этого УВКБ ООН выступило с заявлением, в котором выражалось сожаление и осуждение в связи с принудительным возвращением этой группы лиц.^[14]

8. В конце февраля 2006 г. несколько украинских неправительственных организаций обратились в Минюст Украины с письмом, в котором осудили экстрадицию. 3 мая того же года министерство в ответном письме признало систематический характер пыток в Узбекистане, а также то, что выдаваемым лицам не была предоставлена возможность реализовать право на обжалование решения о выдаче и что к ним не были допущены представители УВКБ и правозащитных организаций.^[15] В письме указывалось, что «запрос о выдаче со стороны Генеральной прокуратуры Узбекистана, основанный на обвинениях в террористической деятельности, не может служить достаточным основанием для принудительной высылки того или иного беженца без надлежащего рассмотрения заявления о предоставлении убежища от преследований по политическим мотивам».^[16] Вопреки последовавшему со стороны Минюста, как представляется, признанию ответственности Украины за нарушение прав 10 возвращенных узбекских граждан, только в апреле 2006 г. украинские власти вернули в Узбекистан по меньшей мере еще 14 человек, якобы причастных к андижанским событиям.^[17]

9. Сведений о режиме обращения с возвращенными Украиной лицами почти не имеется (подробнее см. ниже), однако известно, что накануне судебных процессов двое узбекских адвокатов, имевших отношение к защите, были арестованы по обвинению в мошенничестве. Один из них был осужден и приговорен к исправительным работам с лишением на полгода права заниматься адвокатской деятельностью.[18]

III. Отсутствие эффективного мониторинга мест содержания под стражей в Узбекистане

10. Отсутствие независимого универсального и прозрачного мониторинга мест содержания под стражей повышает риск того, что возвращаемое в Узбекистан лицо подвергнется пыткам и недозволенному обращению. С другой стороны, это чрезвычайно осложняет задачу отслеживания режима обращения с узбекскими гражданами, уже экстрадированными или иным образом возвращенными в Узбекистан. Как отмечает «Международная кризисная группа», «получить информацию о возвращенных лицах и гарантировать их безопасность практически невозможно».^[19] В посвященном Узбекистану докладе Госдепартамента США о положении с правами человека по странам мира >2007 г. с подзаголовком «Исчезновения» говорится: «Поступали многочисленные неподтвержденные сообщения об исчезновении в 2005 г. лиц, присутствовавших на массовых беспорядках в мае 2005 г. в Андижане (см. раздел 1.а.) Судьба и местонахождение нескольких беженцев, принудительно возвращенных в страну в течение  года, оставались неизвестными».^[20]

11. В апреле 2006 г. офис УВКБ ООН в Узбекистане был закрыт по инициативе узбекских властей.^[21] Многие считают, что это было связано с той помощью, которую оказывало Управление беженцам из Андижана, вплоть до обеспечения обустройства сотен из них в третьих странах.^[22] Материальное обеспечение беженцев в самом Узбекистане (представленных преимущественно афганцами) взяла на себя Программа развития ООН, однако последняя не проводит посещений мест содержания под стражей и не отслеживает обращение с лицами, возвращенными в Узбекистан из других стран.

12. Мониторинг мест содержания под стражей в Узбекистане не проводится и Международным комитетом Красного Креста. Эта организация приостановила свою деятельность в стране в 2004 г. в связи с невыполнением узбекскими властями обязательств по соглашению с МККК. По имеющимся сведениям, Евросоюз рассчитывает на возобновление вскоре посещений мест содержания под стражей делегатами МККК, однако пока этого не произошло.^[23]

13. Проблемы с доступом к возвращенным лицам следует рассматривать в контексте общей линии правительства Узбекистана на подавление гражданского общества, в рамках которой, в частности, из страны изгоняются многие международные организации (такие как Freedom House и ABA/CEELI), а немногие оставшиеся, включая Хьюман Райтс Вотч, подвергаются притеснениям.^[24]

14. Подписанный 57 государствами Факультативный протокол к Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания предусматривает создание мониторинговых механизмов, обеспечивающих международным экспертам доступ в места содержания под стражей в рамках процедур, аналогичных принятым в Европейском комитете по предупреждению пыток. Узбекистан не подписал и, соответственно, не ратифицировал данный протокол.

IV. Признание международным сообществом наличия риска пыток для возвращаемых в Узбекистан лиц

15. Полагаясь на многочисленные заслуживающие доверия источники, указывающие на обыденность пыток в Узбекистане, правительства государств Северной Америки, Европы и Центральной Азии признают возможность нарушения ими международно-правовых обязательств своих стран в случае возвращения в Узбекистан задержанных лиц, которые объявлены Ташкентом в розыск либо в связи с их предполагаемой причастностью к андижанским событиям, либо в связи с их предполагаемой принадлежностью к независимым мусульманам.

16. Ряд европейских стран, включая Чехию, Германию, Норвегию, Румынию и Швецию, предоставили полноценный статус беженца узбекским гражданам, ищущим убежища от преследований на родине в связи с андижанскими событиями или по религиозным или политическим мотивам, либо приняли у себя таких лиц как мандатных беженцев по линии УВКБ.^[25]

17. В октябре 2006 г. американские власти оставили попытки депортировать гражданина Узбекистана Бекзода Юсупова под дипломатические заверения узбекской стороны о неприменении к нему пыток.^[26] Ранее американская судебная инстанция признала, что Юсупов, будучи независимым мусульманином, на родине может «с большой долей вероятности» подвергнуться пыткам. В сентябре 2006 г. Хьюман Райтс Вотч и Американский союз за гражданские свободы в совместном письме напомнили американским властям, что «для узбекских властей является обыденной практикой задержание политических и религиозных диссидентов (в том числе беженцев, покинувших страну после андижанских событий мая 2005 г.) по делам о пособничестве «незаконным религиозным движениям». Признавая высокий риск пыток и иного недозволенного обращения, которому подвергаются диссиденты, проходящие в Узбекистане по делам о пособничестве «незаконным религиозным движениям», Государственный департамент США призывает правительства других стран не поддаваться на требования Ташкента о репатриации таких диссидентов».^[27] Хьюман Райтс Вотч и Американский союз за гражданские свободы указывали на изначальную ненадежность любых заверений узбекской стороны. Американские власти пересмотрели свою позицию и в октябре 2006 г. информировали Юсупова, что отказались о планов получения от Узбекистана заверений о неприменении пыток.^[28]

18. В июле 2005 г. правительство Казахстана отказало Узбекистану в запросе о выдаче правозащитника Лутфулло Шамсуддинова, бывшего очевидцем андижанских событий.^[29] Шамсуддинов уехал из страны 26 мая 2005 г., опасаясь пыток и преследований со стороны узбекских властей.  В Казахстане УВКБ ООН признало его беженцем. 12 июля казахские власти приняли решение передать Шамсуддинова и его семью под покровительство УВКБ, и они были переправлены в безопасную третью страну.

19. В августе 2006 г. власти Казахстана освободили из-под стражи и передали под покровительство УВКБ ООН гражданина Узбекистана Габдурафиха Темирбаева, разрешив ему с семьей перебраться в третью страну.^[30] По сведениям, Темирбаев проживал в Казахстане с 1999 г., спасаясь от религиозных преследований в Узбекистане.

V. Запрет подвергать любых лиц реальному риску пыток и недозволенного обращения

20. Международное право безоговорочно гласит: пытки и жестокое обращение запрещаются при любых обстоятельствах, всегда и везде, в том числе применительно к экстрадиции, депортации или иной передаче любого лица по любым основаниям в условия, где такому лицу может угрожать реальная опасность подвергнуться недозволенному обращению.^[31]

21. Запрет на возвращение любых лиц в условия, чреватые пытками, очевидно применим к ситуациям, связанным с экстрадицией (дело Серинг против Великобритании). Некоторые правительства ссылаются на то, что предложение запрашивающей выдачу страной дипломатических заверений о гуманном обращении создает для последней дополнительный стимул соблюдать гарантии в отношении экстрадируемого лица, поскольку это может обеспечить дальнейшее сотрудничество в судебно-правовых вопросах.^[32] При этом как раз в силу заинтересованности выдающей стороны в продолжении сотрудничества, в особенности в том, что касается взаимности при удовлетворении ее собственных будущих запросов о выдаче, она едва ли будет заинтересована в признании возможного нарушения дипломатических заверений, возбуждении независимого и беспристрастного расследования и в привлечении к ответственности виновных в пытках. Различие между дипломатическими заверениями при экстрадиции и при депортации или высылке носит искусственный характер: обширный корпус исследований убедительно свидетельствует о том, что дипломатические заверения не обеспечивают эффективных гарантий от пыток и недозволенного обращения при любой передаче того или иного лица, чреватой риском таких нарушений.

22. Судебная практика Канады (дело Пасификадора), Германии (дело Метина Каплана), Нидерландов (дело Нурие Кесбир) и Великобритании (дело Закаева) знает прецеденты приостановления или прекращения экстрадиции в связи с тем, что полученные исполнительной властью дипломатические заверения признавались ненадежными и недостаточными при сопоставлении с признанной опасностью пыток и недозволенного обращения.^[33] В упомянутых делах суды исходили из того, что в контексте экстрадиции такие заверения не создают для запрашивающего выдачу правительства сколько-нибудь существенных дополнительных обязательств. Соответственно, наличие официального запроса о выдаче не обеспечивает его фигуранту дополнительных гарантий защиты, в особенности если речь идет о выдаче в страны, где пытки и жестокое обращение носят укоренившийся характер или устойчиво практикуются в отношении тех или иных групп лиц.

23. Выдаваемое лицо после экстрадиции почти наверняка попадает в систему уголовного судопроизводства или органов госбезопасности запрашивающего государства, то есть именно туда, где вероятность пыток и недозволенного обращения наиболее высока. Как показывают приводившиеся выше примеры (см., в частности, раздел по Узбекистану), тенденции в этой области, отсутствие основных процессуальных гарантий и независимого доступа к задержанным, а также безнаказанность пыток – все эти обстоятельства не позволяют рассчитывать на соблюдение дипломатических заверений запрашивающим государством.

24. В пользу неэффективности дипломатических заверений о неприменении пыток в отношении возвращаемых лиц вне зависимости от того, в какой форме осуществляется возвращение, говорят все новые факты и растущий консенсус в международном экспертном сообществе. В большинстве случаев высылающее правительство не оспаривает тот факт, что страна, предоставляющая дипломатические заверения, известна давней и продолжающейся практикой пыток. Правительство последней обычно отрицает это и не проводит расследований по заявлениям о пытках. Представляется в высшей степени маловероятным, чтобы такое правительство, постоянно нарушающее международно-правовой запрет пыток, сдержало обещание в отношении отдельного лица.

В июне 2006 г. комиссар Совета Европы по правам человека Томас Хаммарберг отмечал:

Соответствующие правительства уже нарушают юридически обязывающие международные нормы, и совершенно неправильно подвергать кого-либо риску пыток на основании еще менее строгого обещания сделать в отношении него отдельное исключение.^[34]

25. Пытки являются тяжким уголовным преступлением и практикуются негласно таким образом, который зачастую позволяет не оставлять следов (погружение в воду до грани остановки дыхания, сексуальные посягательства, подключение тока к внутренним органам). Суду известно, что во многих странах, в том числе в Узбекистане, возвращенные лица зачастую содержатся в изоляции, не имея контактов с адвокатами, родственниками и СМИ (п. 108 решения по делу Маматкулова). В тех случаях, когда адвокату все же дают свидание с подзащитным, общение нередко происходит в присутствии представителей администрации места содержания под стражей и сотрудников спецслужб в нарушение статей 6(3)(с) и 8. В таких обстоятельствах задержанные зачастую боятся говорить кому-либо о пытках, опасаясь последствий для себя или своих близких.

26. Махер Арар, долгое время проживавший в Канаде и имеющий гражданство Канады и Сирии, столкнулся с этим на собственном опыте, когда США под дипломатические заверения отправили его в Сирию. В сентябре 2002 г. он был задержан американскими властями в аэропорту им. Дж.Кеннеди при следовании из Туниса в Канаду через Нью-Йорк. Продержав Арара почти две недели, американские иммиграционные власти отправили его самолетом в Иорданию, откуда его на машине доставили в Сирию и передали сирийским властям. Правительство США утверждало, что перед этим получило от сирийской стороны заверения в том, что Арар не будет подвергаться пыткам.^[35] После освобождения в конце октября 2002 г. Арар рассказал о пережитых страданиях, в том числе о жестоких побоях, содержании в похожей на склеп камере с крысами и психологическом давлении. Он рассказывает, как при свидании с канадскими консульскими сотрудниками незадолго до освобождения его вывели из камеры и обрили ему бороду:

Допросы и побои прекратились за три дня до первого консульского посещения… Мне велели ничего не говорить о побоях, после этого на десять минут завели в кабинет для встречи с консулом. Там был полковник и еще трое сирийцев, включая переводчика. Я на той встрече много плакал. Про пытки ничего не мог сказать. Думал, что тогда мне не дадут больше свиданий или опять бить будут… Свидания с консульскими были единственной ниточкой, которая связывала меня с остальной жизнью, но в эти моменты всегда возникало чувство отчаяния. Всего было семь консульских свиданий, еще один раз депутаты парламента приезжали. После таких посещений я головой о стену бился и кулаками колотил в отчаянии. Для меня это было очень нужно, но в такие моменты я ничего не мог им сказать.[36]

27. В заключении специальной канадской комиссии по расследованию роли канадских властей в деле Арара говорится, что в Сирии он «пережил кошмар» пыток, что повлекло глубокие, разрушительные и продолжительные последствия для его физического, психического, социального и экономического положения. В отношении дипломатических заверений о неприменении пыток комиссия признала, что дело Арара служит ярким примером проблем, изначально присущих таким заверениям.^[37]

28. Даже в случаях, когда содержащееся под стражей лицо заявляет о недозволенном обращении, во многих странах с устойчивой практикой пыток, в том числе в Узбекистане, это остается без последствий в нарушение статьи 12 Конвенции ООН против пыток. Соответственно, периодический мониторинг обращения с возвращенным лицом дипломатическими представителями выдающего государства едва ли может обеспечить защиту от пыток и жестокого обращения (см. ниже дело Агизы, пп. 35-38).

29. Против экстрадиции под дипломатические заверения о гуманном обращении высказывается целый ряд международных экспертов высокого уровня. В феврале 2006 г. верховный комиссар ООН по правам человека категорически заявила, что экстрадиция подпадает под абсолютный запрет на возвращение любых лиц в условия, чреватые риском пыток и недозволенного обращения, и что в контексте любой передачи лиц заверения учитываться не должны.^[38] В марте 2006 г. в связи с инициативой о выработке руководящих принципов использования дипломатических заверений о неприменении пыток в регионе Совета Европы Л.Арбур заявила: «Я решительно разделяю точку зрения о том, что дипломатические заверения не работают, поскольку не обеспечивают достаточной защиты от пыток и недозволенного обращения».^[39]

30. В своем итоговом докладе от 30 января 2007 г. временный комитет Европарламента по расследованию незаконных операций ЦРУ в Европе призвал членов ЕС исключить возможность признания одних только дипломатических заверений третьих стран «в качестве основания для любого правового решения об экстрадиции в тех случаях, когда имеются существенные основания полагать, что соответствующему лицу может угрожать опасность быть подвергнутым пыткам или недозволенному обращению».^[40]

31. Против использования дипломатических заверений о неприменении пыток при любой передаче лиц решительно выступает и спецдокладчик ООН по пыткам, с обеспокоенностью отметивший, что такая практика отражает тенденцию со стороны государств к обходу международного обязательства не депортировать любых лиц при наличии серьезного риска того, что они могут быть подвергнуты пыткам.^[41] Непосредственно в отношении ситуации с пытками в Узбекистане и случаев передачи в опасные условия под дипломатические заверения узбекских властей спецдокладчик заявил:

Практика пыток в Узбекистане носит систематический характер, как указывалось в докладе по итогам посещения этой страны моим предшественников Тео ван Бовеном в 2002 г. В подтверждение его выводов мне продолжают поступать серьезные сообщения о пытках со стороны сотрудников правоохранительных органов Узбекистана… Более того, в связи с событиями в Андижане в мае 2005 г. верховный комиссар ООН по правам человека отмечал наличие веских, последовательных и заслуживающих доверия свидетельств о том, что узбекские военные и силы безопасности совершили там грубые нарушения прав человека. Вызывает глубокую обеспокоенность то обстоятельство, что правительство отвергает идею о проведении международного расследования андижанских событий и независимый мониторинг связанных с ними юридических процедур, а также отсутствие признанной международным сообществом версии этих событий. Располагая такими значительными, серьезными и заслуживающими доверия доказательствами систематических пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов в Узбекистане, я по-прежнему вынужден обращаться к различным правительствам с просьбой воздерживаться от передачи лиц в Узбекистан. Запрет пыток является абсолютным, и государства, передавая лиц в условия, чреватые пытками, рискуют нарушить этот запрет – свои международно-правовые обязательства. Я повторяю, что дипломатические заверения не являются юридически обязывающими, подрывают существующие у государств обязательства по запрещению пыток, являются неэффективными и ненадежными с точки зрения обеспечения защиты возвращаемым лицам и, поэтому, не должны использоваться государствами (курсив – Хьюман Райтс Вотч).[42]

32. Наконец, Европейский комитет по предупреждению пыток в своем 15-м докладе выразил обеспокоенность в связи с использованием дипломатических заверений в контексте абсолютного запрета пыток: «Нарастают опасения, что использование дипломатических заверений на деле ведет к обходу запрета пыток и жестокого обращения. Особую обеспокоенность вызывают ситуации, когда дипломатические заверения запрашиваются у государств с негативной репутацией в том, что касается пыток и жестокого обращения».^[43]

VI. Международная юриспруденция: договорные органы ООН и индивидуальные обращения

33. Органами ООН по контролю за соблюдением международных договоров рассматривались три индивидуальных обращения в связи с передачей лиц в условия, чреватые пытками, и дипломатическими заверениями. В каждом случае соответствующий комитет приходил к заключению, что дипломатические заверения о неприменении пыток не обеспечивают достаточных гарантий от недозволенного обращения и что, следовательно, передача лица нарушала обязательство о невыдаче в опасные условия по статье 3 Конвенции ООН против пыток и/или статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах.

34. В июне >2007 г. Комитет ООН против пыток по жалобе Пелит против Азербайджана установил, что экстрадиция азербайджанскими властями в Турцию Элиф Пелит в октябре 2006 г. была нарушением статьи 3 Конвенции ООН против пыток, несмотря на предоставленные турецкой стороной дипломатические заверения о гуманном обращении.[44] Пелит, которую власти Турции подозревают в связях с Курдской рабочей партией, в 1998 г. получила статус беженца в Германии на основании ее заявлений, что в 1993-96 гг. она подвергалась пыткам в период содержания под стражей в Турции. Комитет признал нарушение Азербайджаном статьи 3, хотя последний утверждал, что отслеживал обращение с Пелит после выдачи и что в конфиденциальной беседе с представителем азербайджанского посольства она «подтвердила, что не подвергалась пыткам или недозволенному обращению со стороны пенитенциарных властей».^[45] Комитет поставил перед азербайджанской стороной вопрос, почему та не приняла во внимание статус беженца Пелит, тем более «в обстоятельствах, когда общее положение лиц, аналогичных заявителю, и собственный прошлый опыт заявителя вызывали реальные вопросы по статье 3».^[46]

35. Комитет ООН против пыток и Комитет ООН по правам человека рассматривали жалобы Мухаммеда эз-Зари и Ахмеда Агизы. В декабре 2001 г. заявители были переправлены сотрудниками ЦРУ из Стокгольма в Каир самолетом, зафрахтованным американскими властями.[47] Оба были высланы правительством Швеции по подозрению в террористической деятельности под письменные заверения египетской стороны о том, что они не будут подвергнуты смертной казни, пыткам или недозволенному обращению и что им будет обеспечен справедливый суд. Швеция и Египет также договорились о мониторинге ситуации после возвращения, который включал посещение обоих подозреваемых в тюрьме.

36. В ноябре 2006 г. Комитет ООН по правам человека признал нарушение Швецией абсолютного запрета пыток в связи с причастностью шведских властей к передаче Мухаммеда эз-Зари Египту, несмотря на предоставленные последним заверения о гуманном обращении. В решении Комитета говорится, что Швеция «не смогла показать, что полученные дипломатические заверения действительно были достаточными в данном случае для снятия риска недозволенного обращения в той степени», насколько это соответствовало бы запрету пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.^[48]

37. Ранее - в мае 2005 г. – Комитет ООН против пыток признал нарушение Швецией запрета пыток в связи с передачей Ахмеда Агизы, отметив, что «получения дипломатических заверений [от Египта], тем более не предусматривавших никаких механизмов обеспечения их соблюдения, оказалось недостаточно для защиты от этой явной опасности».^[49]

38. В случае с Мухаммедом эз-Зари и Ахмедом Агизой важно отметить, что шведскими дипломатами в Египте были осуществлены десятки мониторинговых посещений. Во время первого такого посещения оба переданных лица жаловались на пытки и другие нарушения, однако правительство Швеции изъяло их заявления из официального отчета и не довело эту информацию до Комитета против пыток. Только через два года после передачи неотредактированная версия первого отчета была обнародована одним из шведских телеканалов. Таким образом, шведские власти предпринимали все усилия, чтобы скрыть факт нарушений в обращении с переданными лицами, в то время как египетское правительство отрицало недозволенное обращение и отказалось проводить расследование, когда их заявления о пытках получили огласку. Такое развитие событий более чем убедительно показывает тщетность расчета на дипломатические заверения о неприменении пыток при передаче лиц государствам, где пытки не только постоянно практикуются, но и постоянно отрицаются.

VII. Европейский суд по правам человека

39. Абсолютный запрет на передачу любых лиц, в том числе посредством экстрадиции, в условия, чреватые пытками, подтверждается практикой решений Европейского суда по правам человека (дело Чахал против Великобритании и другие). В деле Чахал против Великобритании Суд также предостерег от использования дипломатических заверений о неприменении пыток со стороны государства, где пытки являются традиционной или устойчивой практикой, а также в случаях, когда власти страны назначения не контролируют в достаточной степени агентов государства, совершающих акты пыток.

40. В деле Маматкулов и Аскаров против Турции Большая палата прямо увязала нарушение Статьи 34/Правила 39 (опасную выдачу заявителей турецкими властями в Узбекистан вопреки предписанию Суда о временных судебных мерах) с тем обстоятельством, что ей не были представлены достаточные доказательства для установления факта нарушения Статьи 3. Суд отметил, что поскольку оба заявителя были экстрадированы в нарушение Статьи 34, они не имели реальной возможности представить Суду доказательства в подтверждение жалобы на нарушение Статьи 3:

В данном случае заявители были экстрадированы и вследствие этого, как утратившие связь со своими адвокатами, лишены возможности отвечать на дальнейшие запросы с целью получения доказательств в подтверждение их заявлений о нарушении Статьи 3 Конвенции. В итоге Суд был лишен возможности надлежащим образом оценить наличие для заявителей реальной опасности подвергнуться недозволенному обращению, а при наличии такой опасности – задействовать «практическую и эффективную» реализацию гарантий, как того требуют цели и задачи Конвенции.^[50]

41. В деле Маматкулова Суд признал невозможность надлежащей оценки вопроса по статье 3. В особом мнении несколько членов Суда признали нарушение статьи 3, указав, что «заверение в том, что лицо не будет подвергнуто недозволенному обращению, даже если таковое дается добросовестно, само по себе не является достаточной гарантией, когда существуют сомнения относительно эффективности его реализации».^[51]

42. В деле Шамаев и другие против Грузии и России Суд признал недостаточность доказательств нарушения статьи 3, признав вместо этого нарушение статьи 34 грузинскими властями, которые выдали пятерых лиц России вопреки предписанию Суда о временных мерах.^[52] Таким образом, в тех случаях, когда лицо уже экстрадировано или иным образом передано (в отличие от ситуаций, когда такая перспектива только рассматривается), Суд неизменно признает ответственность государства за нарушение статьи 34, выражающееся в несоблюдении Правила 39. Однако такой процессуальный ход является лишь правовым механизмом защиты, но не признанием того, что дипломатические заверения способны снять реальный риск пыток. Нет ни одного прецедента, когда бы государство выдало или иным образом передало то или иное лицо на основании, среди прочего, дипломатических заверений о неприменении пыток и недозволенного обращения, и Суд признал бы такую передачу полностью соответствующей Конвенции.

43. Наконец, в деле Салах Шикх против Нидерландов Суд постановил, что нарушение статьи 3 имело бы место, если бы гражданин Сомали, искавший убежища в Нидерландах, был принудительно возвращен в страну гражданской принадлежности.^[53] Отчасти такое решение основывалось на том, что голландское правительство не смогло бы обеспечить безопасность возвращенного сомалийского гражданина, несмотря даже на то, что предполагаемые районы возвращения были «относительно безопасными». Данное дело не имеет прямого отношения к экстрадиции или дипломатическим заверениям, однако Суд не счел возможным довериться оценке голландских властей ситуации в Сомали, тем более что у них не было никакой возможности отслеживать обращение с возвращенным лицом.^[54] Таким образом, в контексте статьи 3 предварительные утверждения возвращающего правительства о безопасности лица после возвращения были, как представляется, признаны недостаточными.

VIII. Национальные суды

44. С 1990-х гг. судами ряда стран – членов Совета Европы и Канады при рассмотрении дел об экстрадиции и депортации дипломатические заверения о гуманном обращении признавались неэффективными гарантиями, а передача лиц в таких случаях блокировалась. Приводимый ниже обзор таких дел показывает, что суды правомерно оценивают дипломатические заверения со стороны практикующих пытки государств как изначально ненадежные и недостаточные для защиты передаваемого лица от нарушений статьи 3.

Нидерланды

45. 15 сентября 2006 г. Верховный суд Нидерландов подтвердил решение Апелляционного суда, заблокировавшего выдачу Турции Нурие Кесбир – члена Курдской рабочей партии, имевшей голландский вид на жительство.^[55] Турецкие власти требовали ее экстрадиции по обвинению в совершении военных преступлений в период гражданской войны на юго-востоке Турции. В мае 2004 г. голландский окружной суд вынес решение об отсутствии достаточных оснований для отказа в выдаче, хотя и признал опасения Кесбир относительно возможности пыток и несправедливого суда не совсем безосновательными. Суд предоставил правительству право принятия окончательного решения об экстрадиции, рекомендовав министру юстиции запросить у турецкой стороны расширенные дипломатические заверения.

46. 20 января 2005 г. Апелляционный суд Нидерландов высказался против экстрадиции Кесбир, признав, что дипломатические заверения не могут гарантировать, что в Турции она не подвергнется пыткам или недозволенному обращению. 15 сентября 2006 г. это решение было подтверждено Верховным судом, который указал, что «экстрадиция могла бы привести к нарушению европейских норм о правах человека», поскольку Кесбир в случае возвращения в Турцию «угрожает реальная опасность подвергнуться пыткам или бесчеловечному или унизительному обращению».^[56] При этом Верховный суд поддержал Апелляционный суд в том, что предложенные турецкой стороной дипломатические заверения о неприменении пыток и недозволенного обращения не могут служить достаточной гарантией.

Великобритания

DD и AS против статс-секретаря МВД

47. 27 апреля >2007 г. британская судебная инстанция признала невозможным безопасное возвращение в Ливию двоих подозреваемых в терроризме вопреки предоставленным ливийским правительством заверениям о гуманном обращении.^[57] Специальная комиссия по иммиграционным апелляциям сочла ненадежными обещания ливийской стороны обеспечить возвращаемым лицам гуманное обращение и справедливый суд. В меморандуме о взаимопонимании между Великобританией и Ливией от 2005 г. Триполи обязуется не подвергать недозволенному обращению лиц, возвращаемых в рамках этого меморандума.

48. Было признано, что обоим подозреваемым, которые проходили под условными именами, в случае возвращения в Ливию будет угрожать опасность пыток и «полного» лишения права на справедливый суд. Предположительно, эти лица принадлежат к Исламской боевой группе Ливии – вооруженной группировке, ставящей целью свержение ливийского лидера Муаммара Каддафи. Специальная комиссия по иммиграционным апелляциям отметила, что пытки «широко используются против политических противников, принадлежащие к которым радикальные исламисты и члены Исламской боевой группы Ливии вызывают особую ненависть у ливийского правительства, органов безопасности и прежде всего у полковника Каддафи». Комиссия также указала на то, что «отталкивающей особенностью ливийской системы правосудия и наказания является изолированное содержание под стражей политических противников, которые зачастую годами ожидают суда».

49. Со своей стороны, британское правительство утверждало, что ливийская сторона будет соблюдать положения меморандума, чтобы не испортить отношения с Европой и США. Специальная комиссия о иммиграционным апелляциям сочла изложенные в меморандуме заверения ненадежными, поскольку ливийские власти продолжают применять к задержанным и заключенным изолированное содержание и пытки.

50. Решение Специальной комиссии по иммиграционным апелляциям в отношении Ливии контрастирует с ее же решением по Иордании от февраля >2007 г., когда аналогичный двусторонний меморандум о взаимопонимании был признан заслуживающим доверия.^[58] При этом Хьюман Райтс Вотч документально зафиксирована обыденная практика пыток и недозволенного обращения со стороны иорданских органов внутренней безопасности.^[59] Наши выводы получили подтверждение и в последнем докладе по Иордании, подготовленном спецдокладчиком ООН по пыткам.^[60] Окончательное решение в отношении DD и AS еще не принято.

Россия против Закаева

51. В 2003 г. суд магистратуры Боу-стрит в Лондоне рассматривал российский запрос об экстрадиции Ахмеда Закаева – представителя чеченского правительства в изгнании, которому вменялось совершение преступлений в Чечне в 1995-96 гг.[61] Российский замминистра, ответственный за тюремные учреждения, в суде утверждал, что Закаеву не угрожает опасность при содержании под стражей в России. Суд признал возможность справедливого судебного разбирательства в России, однако обратил внимание на «условия, в которых, вероятнее всего, г-н Закаев будет содержаться под стражей», и на необходимость оценить те возможные последствия, которые такие условия могли бы иметь для правосудности процесса, в особенности в части риска быть подвергнутым пыткам в случае выдачи.^[62] Суд рассмотрел материалы Европейского комитета по предупреждению пыток и Комитета ООН против пыток, в которых выражалась обеспокоенность в связи с сохранением практики пыток и недозволенного обращения со стороны действующих в Чечне сотрудников российских правоохранительных органов.

52. Помимо показаний бывших российских должностных лиц об особой уязвимости чеченцев в российской системе уголовного судопроизводства, включая повышенный до почти неизбежного риск подвергнуться пыткам или недозволенному обращению, суд заслушал показания заслуживающего доверия свидетеля, который заявил, что под пытками дал российским властям показания о причастности Закаева к вменяемым тому преступлениям. Суд с особым вниманием отнесся к этим показаниям и пришел к «неизбежному выводу» о том, что если российские власти могли подвергнуть пыткам свидетеля, то «имеется существенный риск того, что и сам г-н Закаев может подвергнуться пыткам»,^[63] причем такое обращение будет связано с его национальностью и политическими взглядами.

53. Отказавшись принять российские дипломатические заверения в деле Закаева, Суд исходил из того, что пытки в России широко распространены; что чеченцы подвергаются повышенному риску пыток; что российское правительство не может эффективно контролировать огромную пенитенциарную систему таким образом, чтобы гарантированно оградить Закаева от пыток; а также что российские гарантии помещения Закаева в конкретное место содержания под стражей не могут быть признаны надежными. В экстрадиции было отказано.

Канада

Лай Чеонг Син против Министерства гражданства и иммиграции

54. В мае 2006 г. Федеральный суд Канады заблокировал депортацию Лай Чеонг Сина, которого китайские власти обвиняли в контрабанде и даче взяток.^[64] Правительство Китая предложило дипломатические заверения о том, что он не будет подвергнут смертной казни и пыткам, хотя проходившие по тому же делу лица к тому времени уже были казнены, а их родственники подверглись в Китае недозволенному обращению. Признав массовый характер пыток в Китае и существование в этой стране смертной казни, суд приостановил неминуемую депортацию, указав, что «в центре спора лежит вопрос о заверениях» и что в случае возвращения Лай Чеонг Сина в Китай существует серьезная вероятность угрозы его жизни или безопасности.^[65]

Махджуб против Министерства гражданства и иммиграции

55. 14 декабря 2006 г. канадский федеральный суд предписал правительству провести новую оценку степени риска в связи с принятым в январе того же года решением Министерства гражданства и иммиграции депортировать признанного беженцем гражданина Египта Мухаммеда Зеки Махджуба, с июня 2000 г. находившегося под стражей по сертификату безопасности.^[66] Суд признал, что правительство «последовательно игнорировало ключевые доказательства, не приняло во внимание важные факторы и опиралось на произвольно отобранные доказательства. Такой подход не может быть квалифицирован иначе, как явно неразумный в отношении вопроса о существенном риске пыток».[67] В отношении дипломатических заверений египетских властей о том, что Махджуб не будет подвергаться пыткам или иному недозволенному обращению, суд согласился с заявителем в том, что правительство «не приняло во внимание основной массив доказательств из самых различных источников, указывавших на несоблюдение Египтом таких заверений».^[68]

IX. Позиция УВКБ ООН в отношении дипломатических заверений и лиц, признанных беженцами

56. Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев считает, что обязательство принимающего государства соблюдать принцип невозвращения в опасные условия по статье 33 Конвенции о статусе беженцев 1951 г. распространяется как на лиц, признанных беженцами соответствующими властями этого государства, так и на лиц, признанных беженцами УВКБ ООН в рамках предусмотренных его мандатом процедур (мандатных беженцев).^[69] В случаях, когда беженец, пользующийся защитой по статье 33(1) Конвенции 1951 г., прямо или косвенно подвергается угрозе возвращения или подлежит возвращению в страну происхождения, дипломатические заверения о неприменении пыток и недозволенного обращения, по мнению УВКБ, не должны иметь «никакой силы».^[70] В таких случаях принимающее государство или УВКБ уже вынесли решение в отношении данного лица, признав его беженцем на основании его обоснованных опасений подвергнуться преследованиям в стране происхождения. При наличии уже имеющегося статуса беженца «расчет возвращающего государства на получение заверений о надлежащем обращении с возвращаемым беженцем со стороны самого же субъекта преследований фундаментально противоречил бы гарантиям защиты, предусмотренным Конвенцией 1951 г.»^[71]