Россия
ХЬЮМАН РАЙТС ВОТЧ
ШПИОНОМАНИЯ В РОССИИ
На примере дела Игоря Сутягина

27 октября 2003 г.

Краткое содержание и рекомендации

Московскому городскому суду
Правительству Российской Федерации
Комитету ООН по правам человека
Парламентской ассамблее Совета Европы
Европейскому союзу, странам-членам ЕС и США
Общие сведения
«Шпиономания»
Дело Игоря Сутягина
Общие сведения
Арест
Обвинения
Суд
Обжалование и дополнительное расследование
Нарушения прав обвиняемого
Неконкретность обвинений
Проблема открытых источников
Использование закрытых подзаконных актов
Процессуальные нарушения
Презумпция невиновности
Длительное содержание в предварительном заключении
Заключительные положения

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ И РЕКОМЕНДАЦИИ

    Это со стороны в работе органов безопасности можно видеть преимущественно романтику и героизм. На самом деле это тяжелый, скрупулезный труд, успех в котором достигается очень сложно, любой конкретный результат требует огромных усилий. Вспоминаю, как в годы учебы преподаватели говорили нам: "Если кто-то из вас за всю свою службу, - а тогда считалось, что в КГБ СССР надо прослужить 25 лет, - будет участвовать в реализации дела по шпионажу, измене Родине, считайте, что вам повезло, и вы действительно не зря учились".
Николай Патрушев, директор ФСБ России1
    "ФСБ строго придерживается закона и всегда следует этим законам. И попытки представить вот эти мероприятия [дела Александра Никитина, Григория Пасько и Игоря Сутягина], которые проводятся в рамках закона, как нарушение каких-то прав человека, экологических - это не имеет под собой основания".
Василий Ставицкий, заместитель начальника
Центра общественных связей ФСБ2

27 октября 2003 г. Игорь Сутягин отмечает невеселый юбилей – исполняется четыре года с того момента, когда сотрудники ФСБ забрали его из дома. С тех пор И.Сутягин остается в предварительном заключении, ожидая, пока суд наконец решит его судьбу. Федеральная служба безопасности России обвиняет его в государственной измене, утверждая, что с июня 1998 г. по июль 1999 г. он собирал и передавал сотрудникам военной разведки США информацию, в том числе закрытую, о новейших российских системах вооружений и по другим аспектам обороноспособности государства.3 Сам И.Сутягин неизменно настаивает на том, что не совершал ничего противозаконного, а информация военного характера собиралась им исключительно из открытых источников по официальному контракту с британской консалтинговой компанией. В декабре 2001 г. Калужский областной суд, куда было передано дело, оценил проделанную ФСБ работу весьма критически, указав, что из обвинительного заключения невозможно понять, в чем состоит существо предъявляемых обвинений. При этом, однако, вместо того чтобы вынести оправдательный приговор, суд вернул дело ФСБ «на доследование», дав спецслужбам едва ли заслуженную вторую попытку. Дело должно быть вновь рассмотрено судом в конце 2003 г.

Дело Сутягина – далеко не единственный пример долгой юридической борьбы гражданина с российскими спецслужбами. На протяжении последних восьми лет ФСБ пыталась раскрутить добрый десяток сомнительных шпионских дел, в которых фигурировали ученые, журналисты и экологи.4 Во всех случаях обвиняемые контактировали с зарубежными партнерами по таким вопросам, как захоронение ядерных отходов, нанесение ущерба окружающей среде, обороноспособность, военные технологии и т.п., которые в советский период считались исключительной прерогативой предшественника ФСБ – КГБ СССР, но в эпоху гласности стали предметом широкого общественного обсуждения. По мнению ведущих правозащитников, называющих череду таких уголовных дел «шпиономанией», ФСБ сознательно фабрикует обвинения, стремясь восстановить, как там считают, свою исконную монополию на определенный круг вопросов и вновь ввести ограничения на свободное выражение мнений по проблемам «государственной безопасности». Правозащитники расценивают это как одну их попыток ФСБ вернуть себе былое влияние в российской общественной и политической жизни после нелегких времен первых лет демократических реформ. Как отметила руководитель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, «… ФСБ нашло себе легкую добычу. Им, по-видимому, надо, чтобы оправдать свое существование, ловить шпионов, это же их задача».5

В настоящем докладе анализируется дело Игоря Сутягина, с учетом того, что оно лежит в контексте других аналогичных «шпионских дел». Ниже подробно разбираются нарушения процессуальных прав и права обвиняемого на справедливый суд. Данное дело взято за основу потому, что И.Сутягин - единственный, кто еще остается в предварительном заключении, ожидая решения суда.

Хьюман Райтс Вотч не берется оценивать справедливость утверждений о том, что «шпионские дела» умышленно фабриковались ФСБ в рамках общей политики, направленной на восстановление исключительных прав спецслужб. Во всех таких делах фигуранты действительно передавали зарубежным партнерам чувствительную информацию. В такой ситуации ФСБ могла иметь полное право проверить связи фигурантов на предмет возможного ущерба национальной безопасности России. Однако в процессе уголовного преследования ФСБ нарушала право обвиняемых на справедливый суд: обвинения формулировались невнятно; заявления обвиняемых об использовании исключительно открытых источников не проверялись; дела строились на основании неопубликованных подзаконных актов, с которыми обвиняемым даже не позволяли ознакомиться; наконец, представители ФСБ еще до суда публично заявляли о виновности обвиняемых. Все это указывает на то, что ФСБ была заинтересована не столько в том, чтобы установить истину, сколько в том, чтобы осудить человека за шпионаж.6

В советский период КГБ фактически стоял выше закона, совмещая на практике функции прокуратуры и суда; почти не было случаев, чтобы его решения оспаривались. С вступлением в Совет Европы Россия, среди прочего, приняла на себя обязательство снять с ФСБ полномочия по ведению уголовных дел и содержанию собственных следственных изоляторов. Эта реформа, однако, так и не была проведена. Несоблюдение ФСБ российских и международных процессуальных стандартов в деле Сутягина и других аналогичных делах свидетельствует о том, что это ведомство, к сожалению, по-прежнему руководствуется старыми советскими понятиями и далеко не готово принять принципиально иные правила, которыми регламентируется деятельность спецслужб в обществе, построенном на принципах законности, не говоря уже о том, чтобы соблюдать такие правила.7

При рассмотрении дел, поступающих из ФСБ, суды пока еще не спешат в полной мере пользоваться своей вновь обретенной независимостью. По большинству «шпионских дел» они предпочитают идти на компромисс в той или иной форме. В ряде случаев суд вообще уклонялся от вынесения решения, возвращая дело на доследование со ссылкой на серьезные процессуальные нарушения.8 В других случаях подсудимого признавали виновным, однако назначали ему наказание ниже низшего предела,9 признавая таким образом очевидную слабость доказательной базы. Один из подсудимых был оправдан после того, как его дело вернулось в суд со многими из тех же нарушений, по которым оно было возвращено на доследование.

Уголовные дела такого рода пока не привели к возрождению советских тотальных ограничений на свободное выражение мнений по чувствительным вопросам, однако похоже, что волна «шпиономании» преследует цель припугнуть всех тех, кто работает в этих областях. Некоторые фигуранты «шпионских дел» говорили Хьюман Райтс Вотч, что их коллеги из числа журналистов и исследователей внимательно следят за развитием событий и уже предпочитают не связываться с разработкой тем и написанием материалов, которые могут вызвать у ФСБ подозрение. При том что никто из проходивших по «шпионским делам» пока не получил длительного тюремного срока, большинство провели в заключении по меньшей мере несколько месяцев, обвинение на годы парализовало их жизнь и жизнь их семей, и многие до сих пор пытаются восстановить свое честное имя.

На долю Игоря Сутягина выпали, пожалуй, наиболее суровые испытания. В отличие от других он до настоящего времени остается в следственном изоляторе. Хьюман Райтс Вотч считает, что поверхностность следственных действий ФСБ нарушает право обвиняемого на справедливый суд10 и служит причиной того, что дело тянется уже более четырех лет. Несмотря на это, судебные власти неоднократно продлевали срок содержания И.Сутягина под стражей, не требуя от ФСБ предоставить для этого содержательные и веские основания и не пытаясь по-настоящему разобраться в том, действительно ли такая мера пресечения может считаться оправданной с точки зрения интересов общества. В связи с этим Хьюман Райтс Вотч предлагает следующие рекомендации:

Московскому городскому суду

  • При первой возможности освободить И.Сутягина из-под стражи до решения суда по его делу;
  • При рассмотрении дела обеспечить полное соблюдение международных процессуальных стандартов.

Правительству Российской Федерации

  • В кратчайшие сроки привести статус ФСБ в соответствие «европейским принципам и стандартам», как того требуют условия вступления России в Совет Европы. В частности, ФСБ должна быть лишена права ведения следствия по уголовным делам и содержания собственных следственных изоляторов;

  • На переходный период правительство должно прямо обязать ФСБ соблюдать при проведении следствия все уголовно-процессуальные нормы, а также открыто поддержать суды в активном применении последних при рассмотрении поступающих из ФСБ уголовных дел;

  • Пересмотреть законодательство об охране гостайны, включая соответствующий федеральный закон, президентский указ об утверждении перечня сведений, отнесенных к гостайне, а также ведомственные подзаконные акты, с тем чтобы законодательство в данной области не допускало произвольного посягательства на свободу слова. В этой работе правительство должно руководствоваться стандартами в области свободы слова и обеспечения государственной безопасности, установленными прецедентными решениями Европейского суда по правам человека, Комитета ООН по правам человека и спецдокладчика ООН по свободе выражения мнений и убеждений.

Комитету ООН по правам человека

  • Учесть поднятые в настоящем докладе проблемы при рассмотрении пятого периодического доклада России 23 октября 2003 г.;
  • Призвать к освобождению И.Сутягина из-под стражи до решения суда по его делу.

Парламентской ассамблее Совета Европы

  • Назначить спецдокладчика по делу И.Сутягина;
  • Призвать к освобождению И.Сутягина из-под стражи до решения суда по его делу;
  • Призвать к соблюдению в деле И.Сутягина процессуальных гарантий, предусмотренных Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод и прецедентными решениями Европейского суда по правам человека;
  • Призвать российское правительство в кратчайшие сроки реформировать ФСБ, как того требуют условия вступления России в Совет Европы.

Европейскому союзу, странам-членам ЕС и США

  • Призвать к освобождению И.Сутягина из-под стражи до решения суда по его делу;
  • Призвать российское правительство в кратчайшие сроки реформировать ФСБ, как того требуют условия вступления России в Совет Европы.

ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

Перемены, происходившие в СССР во второй половине 1980-х и начале 1990-х годов, сопровождались радикальными изменениями для Комитета государственной безопасности, ставшего к тому времени одним из столпов советского тоталитарного режима. КГБ пережил стремительную дискредитацию с приходом гласности и выбросом в общество огромного количества информации о его роли в массовых репрессиях советского периода. Приход к власти Бориса Ельцина, известного своим весьма подозрительным отношением к ведомству на Лубянке, стал началом заката всевластия спецслужб. С распадом СССР в 1991 г. прекратил существование и Комитет госбезопасности. На протяжении следующих четырех лет он шесть раз подвергался реорганизации,11 бюджет был значительно сокращен, а целый ряд функций выведены в самостоятельные структуры (в том числе внешняя разведка, пограничные войска, правительственная связь и государственная охрана). Постепенно спецслужбы утратили образ всемогущих «органов», обладавших верховным правом решать судьбу любого человека.

В условиях вступления России в начале 1990-х гг. на путь демократических реформ предполагалось, что роль спецслужб в обществе должна стать принципиально иной. Они больше не могли оставаться государством в государстве, свободными от судебного контроля и не обязанными ни перед кем отчитываться о своих действиях. При принятии России в Совет Европы в 1996 г. последний оговорил базовые параметры реформирования спецслужб, которые предусматривали лишение (к тому времени уже ФСБ) права следствия по уголовным делам и содержания собственных следственных изоляторов. Эта реформа, однако, так и не была проведена.12 На сегодняшний день ФСБ по-прежнему остается непрозрачной и по существу не подконтрольной обществу организацией.

Однако к середине 1990-х годов, причем несмотря на сохранение во многом прежней системы, ФСБ перестала вызвать в обществе реакцию отторжения в условиях роста общественного разочарования в демократии и ее ценностях и возникновения ностальгии по советским временам. С приходом к руководству страны В.Путина, в прошлом – кадрового разведчика, назначенного в 1999 г. премьером, и в 2000 г. избранного президентом России, отношение к спецслужбам коренным образом изменилось. Кроме того, многие бывшие и действующие сотрудники спецслужб заняли ответственные государственные должности. В 2003 г. в подчинение ФСБ были возвращены пограничные войска и правительственная связь.


«ШПИОНОМАНИЯ»

Пережив смутные времена первых лет реформ, ФСБ возбудила целый ряд уголовных дел в отношении российских граждан, работавших с зарубежными партнерами по вопросам, которые до последнего времени считались исключительной прерогативой спецслужб. Начало было положено в сентябре 1995 г., когда сотрудники ФСБ провели обыски на квартирах нескольких сотрудников мурманского офиса норвежской экологической организации «Беллуна», изъяв документы и компьютеры.13 «Беллуна» занималась оценкой экологической опасности, которую представляли для северных районов выведенные из состава флота, но не утилизированные атомные подлодки – в советское время такие исследования были немыслимыми. Через пять месяцев, в феврале 1996 г., ФСБ арестовала сотрудничавшего с «Беллуной» капитана первого ранга в отставке Александра Никитина, предъявив ему обвинение в шпионаже.14

За этими делами последовала целая серия новых. В ноябре 1997 г. сотрудниками таможни был задержан военный журналист Григорий Пасько, работавший в газете Тихоокеанского флота «Боевая вахта» и также сотрудничавший с японскими газетой Asahi Simbun и телекомпанией NHK. ФСБ обвинила его в шпионаже, заявив, что он передал закрытую информацию о Тихоокеанском флоте двум японским журналистам. В мае 1998 г. ФСБ арестовала директора Теплофизического центра Красноярского технического университета Валентина Данилова по обвинению в шпионаже в связи с якобы передачей китайской компании секретных космических технологий. Через два месяца был арестован зам. директора 1-го департамента Азии российского МИДа Валентин Моисеев, занимавшийся проблемами Корейского полуострова. В октябре 1999 г. ФСБ обвинила в разглашении государственной тайны зав. лабораторией акустических шумов Тихоокеанского океанологического института Владимира Щурова, после того как на таможне была задержана отправленная им в Китай гидроакустическая аппаратура. В том же месяце по обвинению в шпионаже ФСБ был арестован Игорь Сутягин. В июле 1999 г. при обыске на квартире профессора Тихоокеанского океанологического института Владимира Сойфера сотрудники ФСБ обнаружили секретную карту района базирования подводных лодок; ученого, на протяжении 40 лет занимавшегося проблемой радиоактивного загрязнения Японского моря, обвинили в намерении передать карту иностранной организации. В апреле 2000 г. ФСБ обвинила в шпионаже зав. кафедрой МГТУ им.Баумана Анатолия Бабкина в связи с передачей американской стороне секретной информации о торпедных двигателях. В августе того же года обвинение в незаконном экспорте военных технологий было предъявлено Валерию Ковальчуку.

В то время как обвиняемые неизменно и решительно настаивали на своей невиновности, а их защитники намекали на политическую подоплеку, завеса секретности, которой окружалось следствие, и чувствительный характер информации, о которой шла речь, не позволяют с уверенностью оценивать добросовестность действий ФСБ. Однако по мере следствия во всех делах проявлялась устойчивая система процессуальных нарушений. ФСБ отказывалась проверять заявления о доступности информации из открытых источников; обвинение строилось на основании закрытых приказов, с которыми подследственным не позволяли знакомиться; формулировки обвинения были неконкретными; не назначалась независимая экспертиза степени секретности материалов, переданных иностранной стороне; в ходе следствия допускались многочисленные технические нарушения; представители ФСБ публично заявляли о виновности подследственных. Постепенно становилась все более очевидной недобросовестность действий ФСБ, которая всеми силами добивалась осуждения подследственных, отметая факты, которые могли свидетельствовать об их невиновности.

Российские суды пытаются противостоять наплыву «шпионских дел». С одной стороны, нарушения прав обвиняемых были настолько многочисленными и явными, что их попросту невозможно было игнорировать. К тому же, дела возбуждаются преемником советского КГБ, который еще не так давно в буквальном смысле диктовал судьям текст приговора. При этом оправдательные решения по «шпионским делам» суды отваживались выносить лишь в единичных случаях. Не освоившиеся еще в полной мере со своим вновь обретенным правом – и обязанностью - независимо и объективно рассматривать поступающие из ФСБ дела, суды по большинству «шпионских дел» предпочитают идти на компромисс в той или иной форме. В ряде случаев суд вообще уклонялся от вынесения решения, возвращая дело на доследование со ссылкой на серьезные процессуальные нарушения. В других случаях подсудимого признавали виновным в государственной измене или менее тяжких преступлениях, однако назначали ему наказание ниже низшего предела,15 косвенно признавая очевидную слабость доказательной базы. Ниже приводится несколько примеров, когда суд, после долгого процесса, все же выносил оправдательный приговор:

  • В октябре 1998 г. Санкт-Петербургский городской суд вернул ФСБ на доследование дело Александра Никитина, указав, в частности, на то, что следствие не предоставило никаких фактических доказательств совершения преступления. После того как через полтора года дело вернулось в суд со многими из тех же нарушений, по которым оно было возвращено на доследование, суд оправдал Никитина по всем пунктам (к тому времени дело Никитина стало предметом активного общественного протеста).

  • В июле 1999 г. военный суд Тихоокеанского флота, сославшись на недоказанность государственной измены, переквалифицировал обвинение Григория Пасько на превышение должностных полномочий и немедленно применил к нему амнистию. После отмены этого решения Верховным судом дело было направлено на повторное рассмотрение: Г.Пасько был признан виновным в шпионаже и осужден на четыре года в колонии строгого режима. К тому времени Г.Пасько отсидел уже 20 месяцев в предварительном заключении; после отбытия еще 13 месяцев в колонии он был досрочно освобожден.

  • В феврале 2003 г. Московский городской суд признал Анатолия Бабкина виновным в государственной измене, приговорив его всего лишь к восьми годам условно с пятилетним испытательным сроком.

  • В августе 2003 г. Приморский краевой суд признал Владимира Щурова виновным в разглашении государственной тайны. Ему дали два года условно и немедленно амнистировали.

На сегодняшний день все фигуранты «шпионских дел», за исключением беспрецедентного случая с Игорем Сутягиным, находятся на свободе, однако большинство их продолжают вести многолетнюю судебную борьбу за восстановление своего честного имени. Григорий Пасько безуспешно пытался обжаловать второй приговор в Верховном суде и в Президиуме ВС и, исчерпав все возможности внутри страны, обратился в Европейский суд по правам человека. Там же ожидает рассмотрения и дело Валентина Моисеева, осужденного за измену в августе 2001 г. на четыре с половиной года колонии строгого режима и также безуспешно пытавшегося обжаловать приговор. Дело Валентина Данилова по-прежнему находится в Красноярском городском суде. Пока полного оправдания удалось добиться только Александру Никитину и Валерию Ковальчуку.

В каждом таком случае обвиняемые был на годы «выключены» из жизни. Многие по меньшей мере несколько месяцев провели за решеткой. В результате они потратили огромные силы, чтобы защитить себя от ложных, как они считают, обвинений, вместо того чтобы продолжать работать каждый в своей профессиональной области. Они были скомпрометированы в глазах родственников и знакомых. Во многих случаях они вынужденно оказывались в центре публичного скандала или подвергались оговору в прессе. Наконец, все понесли значительные судебные издержки.

Вряд ли приходится опасаться, что уголовные дела такого рода могут привести к возрождению советских тотальных ограничений на свободное выражение мнений по чувствительным вопросам, однако волна «шпиономании» безусловно стала предупреждением журналистам, ученым и активистам, работающим в таких областях. По некоторым сведениям, многие, чтобы не стать следующей жертвой ФСБ, стали практиковать самоцензуру. Как утверждает директор московского Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов, с 2000 г. многие российские газеты, в особенности местная пресса, стали все более неохотно обращаться к чувствительным проблемам, по которым работали фигуранты «шпионских дел». Он считает, что эта тенденция прямо связана с волной «шпиономании».16 К позитивным моментам можно отнести то, что эти дела вызывали активное возмущение в большей части российских СМИ.


ДЕЛО ИГОРЯ СУТЯГИНА

На долю Игоря Сутягина выпали, пожалуй, наиболее суровые испытания. Несмотря на признание судом небрежности предварительного следствия, И.Сутягин, в отличие от большинства других фигурантов, весь период предварительного следствия и суда оставался под стражей. Его будущее остается неопределенным: обвинения не сняты, и предстоит новое судебное разбирательство.

Общие сведения

Игорь Сутягин родился 17 января 1965 г. и проживает в Обнинске, небольшом городе примерно в 100 км к юго-западу от Москвы. Женат, имеет двух дочерей. С 1989 г. работает в Институте США и Канады РАН (научным сотрудником, с 1998 г. – заведующим сектором военно-технической и военно-экономической политики). Он является автором или соавтором более сотни статей и книг по вопросам военной политики, ядерного оружия и договорам о его нераспространении в России, США и различных странах Азии. И.Сутягин был одним из авторов вышедшего в 1998 г. 693-страничного аналитического издания «Стратегическое ядерное вооружение России».17 Он также на внештатной основе регулярно сотрудничал с целым рядом изданий и организаций, включая британскую консалтинговую компанию Alternative Futures (Альтернативы будущего).

Арест

Около 8.00 часов утра 27 октября 1999 г. на квартиру к Игорю Сутягину с ордером на обыск пришли сотрудники ФСБ. Они изъяли весь архив и пригласили И.Сутягина проследовать с ними «для допроса в качестве свидетеля». Позднее в тот же день были проведены обыски в служебном кабинете И.Сутягина, на квартире аспиранта из США Джошуа Хэндлера, в также в кабинете и на квартире одного из сотрудников Института изучения проблем разоружения. Во время обысков изымались компьютеры, магнитные носители, документы и книги.

Несмотря на то что И.Сутягин формально не был задержан, его трое суток удерживали в УФСБ. Как утверждают родственники, ему «настоятельно рекомендовали» не покидать здание. В этот период И.Сутягина неоднократно допрашивали без адвоката. 29 октября 1999 г. И.Сутягину было официально объявлено о задержании, и он был переведен в следственный изолятор в Калуге. На следующий день по российскому государственному ТВ прошло сообщение о том, что И.Сутягин подозревается «в сборе и передаче сведений, которые составляют государственную тайну в области создания атомных подводных лодок нового поколения».18 Со ссылкой на ФСБ было также сказано, что «он во всем признался»19 (что не соответствовало действительности).

Обвинения

5 ноября 1999 г. И.Сутягину было предъявлено обвинение в государственной измене.20 Предварительное следствие по делу было завершено больше года спустя – 19 декабря 2000 г. Текст обвинительного заключения остается закрытым, однако общее представление вполне можно составить по соответствующей части опубликованного определения суда:

    Как установлено органами следствия, Сутягин И.В. в период с 19 по 22 февраля 1998 года находясь в г.Бирмингеме (Великобритания) на международной научной конференции, а также во время частной поездки в г.Лондон (Великобритания), состоявшейся в период с 11 по 15 мая 1998 года, был завербован на основе материальной заинтересованности представителем военной разведки США, представившимся Шоном Киддом, действовавшим под прикрытием консалтинговой фирмы «Альтернативы будущего», специально созданной спецслужбой иностранного государства для проведения разведывательной деятельности, с целью сбора и передачи Сутягиным И.В. иностранной разведке сведений о России военно-политического, экономического и военного характера для использования их и ущерб внешней безопасности Российской Федерации.21

По версии обвинения, в период с июня 1998 г. по июль 1999 г. И.Сутягин собирал информацию, составляющую государственную тайну, из публикаций в российской и зарубежной печати, а также из «не установленных источников», которую затем передавал Ш.Кидду и его сообщнице Наде Локк. Обвинение считает, что И.Сутягин сознательно встал на путь государственной измены, осознавая, что передаваемые материалы будут использованы в ущерб внешней безопасности Российской Федерации.22

В изложении обвинительного заключения в определении суда перечислены восемь эпизодов, когда И.Сутягин встречался с Ш.Киддом или Н.Локк на территории Великобритании или третьих стран. В ходе таких встреч он якобы получал от своих иностранных партнеров новые задания и передавал собранную к тому времени информацию. Утверждается, что И.Сутягин передавал сведения о российской системе предупреждения о ракетном нападении, различных системах вооружений, системах связи, а также о планах развития вооруженных сил и о военном бюджете России.23

Суд

Первоначально суд был назначен на декабрь 2000 г. Однако, как это часто случается в российской системе уголовного судопроизводства, в силу целого ряда длительных, и иногда необъяснимых, задержек слушание дела началось только в конце 2001 г. Суд был закрытым, однако опубликованное определение содержит ряд подробностей процесса. Ясно, в частности, что И.Сутягин виновным себя не признал. Он подтвердил, что собирал информацию для консалтинговой компании Alternative Futures, однако настаивал на том, что делал это с использованием исключительно открытых источников и на основании официального контракта. Подсудимый заявил, что не понимает, каким образом следствие пришло к выводу о том, что Ш.Кидд и Н.Локк были представителями американской разведки, или почему он обвиняется в передаче им информации «для использования в ущерб внешней безопасности Российской Федерации». Суд также заслушал свидетелей обвинения и защиты, а также экспертов Министерства обороны, которые должны были оценить, действительно ли в якобы переданных материалах содержались сведения, составляющие гостайну. Содержание их показаний остается большей частью неизвестным.

27 декабря 2001 г. Калужский областной суд принял решение вернуть дело на доследование ФСБ, отметив допущенные следствием многочисленные процессуальные нарушения, которые «могли повлиять на всесторонность, полноту и объективность исследования обстоятельств дела». Суд также отметил, что неконкретность предъявленного И.Сутягину обвинения и обвинительного заключения «нарушает его право на защиту». Не пытаясь особенно скрыть свое скептическое отношение, суд указал, что «если при новом расследовании дела органы следствия придут к выводу о достаточности доказательств для предъявления Сутягину обвинения, то обвинение в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должно быть изложено конкретно…». Парадоксально, но устроив ФСБ столь явный «разнос» за неудовлетворительно проведенное предварительное следствие, суд немотивированно оставил меру пресечения И.Сутягину без изменения – содержание под стражей.24

Обжалование и дополнительное расследование

После отклонения апелляции И.Сутягина дело в апреле 2002 г. вернулось на доследование в ФСБ.25 В июле того же года обвиняемого внезапно перевели в СИЗО ФСБ «Лефортово». В августе дополнительное расследование было завершено, и И.Сутягин приступил к подготовке своей защиты. Однако в связи с ухудшением его здоровья и ограничениями, налагавшимися ФСБ на доступ к материалам дела, этот процесс затянулся почти на год. В августе 2003 г. дело было передано в суд, на этот раз – Московский городской. В сентябре Мосгросуд удовлетворил ходатайство И.Сутягина о рассмотрении его дела присяжными. Начало слушаний ожидается в ближайшее время.

И.Сутягин неоднократно ходатайствовал перед прокуратурой и судом об изменении меры пресечения, однако ему неизменно отказывали, ссылаясь на тяжесть вменяемого ему преступления.26 В октябре 2002 г. Мосгросуд также счел, что однократная въездная виза в Италию в загранпаспорте И.Сутягина, выданная в 1999 г., свидетельствует о его возможном намерении скрыться от правосудия.

Нарушения прав обвиняемого

Как и в других «шпионских делах», со стороны ФСБ отмечается пренебрежительное отношение к праву И.Сутягина на справедливый суд: обвинение и обвинительное заключение сформулированы неконкретно; его утверждение об использовании исключительно открытых источников ни разу не было проверено; обвинение основывается на закрытых подзаконных актах, с которыми И.Сутягину не позволили ознакомиться; следствием были допущены многочисленные процессуальные нарушения; еще до суда и во время слушаний должностные лица ФСБ публично называли И.Сутягина шпионом. В нарушение международных стандартов власти по-прежнему отказываются освободить И.Сутягина из-под стражи до суда.

Неконкретность обвинений

В обвинительном заключении утверждается, что И.Сутягин передавал (или намеревался передать) своим иностранным партнерам сведения по 36 темам, без конкретизации, какие именно сведения имеются в виду. На суде И.Сутягин заявил, что по 28 темам из 36, включенных в обвинение, ему совершенно непонятно, какую именно информацию подразумевает следствие. В результате он был лишен возможности соответствующим образом подготовиться к защите. Суд согласился с его доводами: определение от 27 декабря 2001 г. гласит, что «предъявленное обвинение в формулировке, не позволяющей Сутягину И.В. достоверно и точно знать, в чем конкретно он обвиняется, нарушает его право на защиту…».

Суд указал на многочисленные примеры неконкретных формулировок обвинения. В частности, связи с обвинением в том, что И.Сутягин передал Ш.Кидду и Н.Локк сведения по теме «Состав и состояние отечественной системы предупреждения о ракетном нападении» суд отметил: «Какие конкретно сведения по этой теме, в каком объеме, Сутягин собрал, хранил с целью передачи и передал Ш. Кидду, следователь ни в постановлении о привлечении Сутягина в качестве обвиняемого …, ни в обвинительном заключении не указывает».

Суд также высказал критику в адрес обвинения в связи с тем, что «в обвинительном заключении не только не проанализированы, но даже и не приведены показания Сутягина об обстоятельствах сбора и хранения им сведений, а также о конкретном содержании указанных сведений». Суд напомнил, что в соответствии с нормами УПК в обвинительном заключении должны быть приведены доказательства, которые подтверждают наличие преступления и виновность обвиняемого, а также доводы обвиняемого в свою защиту и результаты проверки этих доводов.

    В заключение суд заявил:

    Неконкретность формулировки обвинения в части, касающейся содержания сведений, не позволяет суду проверить доводы обвинения и защиты и разрешить вопросы об источниках и обстоятельствах сбора сведений, о соответствии указанных сведений действительности, об обоснованности отнесения сведений к сведениям, составляющим государственную тайну, исследовать вопрос, связанный с возможностью причинения ущерба внешней безопасности Российской Федерации.

Проблема открытых источников

И.Сутягин неизменно настаивает на том, что все сведения, переданные им Ш.Кидду и Н.Локк, брались из открытых источников. В своих показаниях на следствии он ссылался на многочисленные российские и зарубежные издания, которые использовались им для подготовки материалов. Копии многих публикаций были предоставлены следствию его адвокатами, однако ФСБ не посчитала нужным проверить эти заявления.

Суд в своем определении указал следствию на этот недостаток, отметив, в частности, что допрошенные эксперты Минобороны подтвердили, что анализ англоязычных публикаций ими не проводился. Суд также указал на то, что «Сутягин неоднократно заявлял ходатайства, в которых просил проверять, не были ли в установленном порядке рассекречены сведения (составляющие в соответствии с заключениями экспертов государственную тайну), указывал, что эти сведения сообщили в открытой печати российские военные руководители». К недостаткам следствия суд отнес и то обстоятельство, что «ни в постановлении о привлечении Сутягина в качестве обвиняемого, ни в обвинительном заключении не указываются не только эти иные источники [следствие утверждает, что обвиняемый получал информацию не только из открытых, но из «иных» не установленных источников], но и сведения, которые по версии следствия Сутягин получил из этих источников».

Использование закрытых подзаконных актов

По делу Сутягина специалистами Минобороны было проведено несколько экспертиз степени секретности сведений, переданных иностранцам. Экспертизы проводились на основании закрытого приказа министра обороны № 055 об утверждении перечня сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах. Никогда не имевший спецдопуска, И.Сутягин не мог знать о содержании приказа в момент совершения им якобы противоправных деяний. Ему также не разрешили ознакомиться с приказом для подготовки защиты, даже с положениями, имевшими к его делу непосредственное отношение.

Федеральный закон «О государственной тайне» 1993 г. (существенно измененный в 1997 г.) и указ Президента № 1203 от 30 ноября 1995 г. «Об утверждении перечня сведений, отнесенных к государственной тайне» в довольно общих терминах засекречивают целый ряд военных вопросов.27 Поскольку приказ № 055 не опубликован, его содержание неизвестно.28 Представляется, что в нем расшифровываются положения закона о гостайне и президентского указа. Не исключено, что некоторые положения приказа № 055 даже расширяют перечень секретных сведений. Построение обвинения на основе неопубликованных нормативных актов противоречит как российскому законодательству, так и международным нормам.29

Поскольку приказ № 055 не был представлен ни обвиняемому, ни суду, невозможно установить, содержат ли соответствующие положения по делу конкретизацию закона и президентского указа или расширяют тематику засекречиваемой информации. Как отметил суд, «текстов вышеуказанных пунктов Перечня … в материалах дела не имеется, и Сутягин … с ними ознакомиться не смог. Суд считает, что не предоставив возможность обвиняемому Сутягину ознакомиться … со сведениями из Перечня …, – органы предварительного расследования нарушили право обвиняемого на защиту».

Процессуальные нарушения

На суде И.Сутягин жаловался на многочисленные нарушения Уголовно-процессуального кодекса. Он заявлял, что многие экспертизы проводились и что значительная часть доказательств была получена с нарушением закона. Подсудимый ходатайствовал об исключении из дела таких материалов. Суд действительно признал десятки нарушений, допущенных при проведении экспертиз, однако оставил без рассмотрения «ходатайство об исключении из обвинения Сутягина доказательств по мотиву их недопустимости, заявленные подсудимым Сутягиным И.В.», «в связи с тем, что данным судебным решением вопрос о виновности либо невиновности Сутягина по предъявленному ему обвинению не разрешается» и дело направляется на доследование. Заявления о нарушениях, допущенных в ходе сбора доказательств, судом не рассматривались.

Презумпция невиновности

Во время следствия со стороны государственных СМИ, сотрудников ФСБ и других официальных лиц неоднократно допускались публичные заявления о виновности И.Сутягина, что является нарушением презумпции невиновности.30 В частности:

  • 30 октября 1999 г. государственный телеканал РТР обвинил его в шпионаже в пользу США: «По данным ФСБ, он во всем признался. Среди связей Сутягина установлены кадровые разведчики США и Великобритании. А совсем недавно ученый встречался с сотрудником Принстонского университета Джошуа Хэндлером. При обыске квартиры Хэндлера в Москве были изъяты материалы разведывательного характера. ФСБ не сомневается, что и Хэндлер имеет отношение к сбору секретной информации. Настораживает оперативников, прежде всего тот факт, что Хэндлер плюс ко всему является сотрудником Центра стратегических и международных исследований. Этот центр, по данным ФСБ, ведет двойную исследовательскую работу. Кроме того, с 1995 года отдел, занимающийся Россией и странами СНГ, возглавляет племянник экс-президента Соединенных Штатов Кит Буш, который является кадровым сотрудником спецслужб США».31

  • В декабре 2000 г. директор ФСБ Н.Патрушев в одном из интервью не только заявил о виновности И.Сутягина, но и сообщил газете искаженную информацию по делу: «В октябре 1999 года был задержан сотрудник Института США и Канады РАН Сутягин. В ходе расследования вскрыты факты шпионской деятельности его связи - американского гражданина Джошуа Хэндлера, специалиста по ядерной безопасности, находящегося сейчас в США. Предварительно установлено, что Хэндлер получал от Сутягина секретную информацию о ВС России и передавал ее разведорганам США». В обвинительном заключении, уже составленном на момент интервью, Джошуа Хэндлер не упоминается.32

  • Тогда же в калужских газетах «Весть» и «Обнинск» было опубликована статья начальника УФСБ по Калужской области Валерия Логинова: «Для нас как органа государственной безопасности вскрытие акции шпионской деятельности - не только большой оперативный успех… Не скрываем, у каждого сотрудника Калужского управления такие результаты вызывают чувство гордости и удовлетворения…»33

  • В интервью агентству Росбалт 3 декабря 2001 г. губернатор Калужской области Анатолий Артамонов заявил: «…Как человек и гражданин я считаю, что анализ стратегической информации, даже на основе открытых источников, и продажа результатов этого труда за границу — а И.Сутягин этого не скрывает и не считает зазорным — должен быть осужден». При этом он признался, что «не знаком с материалами многотомного дела».34

  • 27 декабря 2001 г., в день вынесения Калужским облсудом своего решения по делу, ИТАР-ТАСС со ссылкой на ФСБ сообщил, что И.Сутягин предавал британской консалтинговой компании секретную информацию и что «ученый Игорь Сутягин еще до суда, в ходе предварительного следствия, публично признавался ФСБ в сотрудничестве с иностранной разведкой»35 (последнее не соответствует действительности).

Длительное содержание в предварительном заключении

В одном отношении дело Сутягина выделяется из общего ряда других «шпионских дел»: по прошествии четырех лет после ареста он все еще находится под стражей, ожидая решения суда. Никто из его «коллег» не оставался за решеткой даже половины этого срока.36 В сложных уголовных делах такой длительный срок предварительного заключения может быть признан оправданным, если для этого имеются убедительные основания и если государство проявляет «особое старание» в расследовании.37 В случае с И.Сутягиным ФСБ, прокуратура и суды ни разу не выдвигали убедительных доводов в пользу содержания обвиняемого под стражей, а ведение дела ФСБ, сопровождавшееся со стороны последней весьма значительными проволочками, едва ли можно признать активным.

В своих неоднократных решениях о сохранении И.Сутягину меры пресечения в виде содержания под стражей ФСБ, прокуратура и суды, включая Верховный суд, не исследовали с должной тщательностью все обстоятельства, с тем чтобы убедиться в наличии реальной общественной необходимости продления срока предварительного заключения. Как правило, власти ссылались лишь на тяжесть вменяемого преступления – даже после того, как судом была признана слабость доказательной базы обвинения. В октябре 2002 г. прокуратура при обосновании необходимости очередного продления срока предварительного заключения даже ссылалась на опасность того, что И.Сутягин может скрыться от правосудия, воспользовавшись итальянской визой. Суд принял этот довод без рассмотрения, не потрудившись проверить срок действия визы или рассмотреть возможность временного изъятия у обвиняемого заграничного паспорта.

Даже если допустить, что неоднократное продление срока предварительного заключения было вполне оправданным, в деле Сутягина власти явно не проявляли «особого старания». При том что это дело является, безусловно, сложным и что в затягивании процесса определенная роль может принадлежать самому обвиняемому и его адвокатам (в особенности когда из-за болезни одного из защитников во время первого суда процесс остановился на несколько месяцев), подавляющее большинство проволочек вызвано действиями властей на протяжении всего хода дела. В частности, именно из-за недостатков предварительного следствия Калужский областной суд вернул дело ФСБ, что затянуло процесс на многие месяцы.


ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Автором данного материала является заместитель директора Московского филиала Хьюман Райтс Вотч Александр Петров. Редакция: Д.Лохман, старший научный сотрудник Отделения по Европе и Центральной Азии; Р.Денбер, и.о. исполнительного директора Отделения по Европе и Центральной Азии; В.Голдстон, директор по правозащитной деятельности; Э.Жиллар, консультант юридического отдела Хьюман Райтс Вотч; Й.Ливайн, директор по программам Хьюман Райтс Вотч. В основу легли исследования, проводившиеся А.Петровым и директором Московского филиала Анной Нейстат. В подготовке материала принимали активное участие сотрудники Отделения Хьюман Райтс Вотч по Европе и Центральной Азии Анна Синельникова, Кристина Алесси и Людмила Белова.


1 Интервью «Литературной газете», № 50-51, 18 декабря 2002 г., http://www.fsb.ru/smi/liders/patrush7.html
2РТР, «Вести», 30 октября 1999 г., цит. по: http://afnet.integrum.ru/
3В функции ФСБ входят, в частности, обеспечение внутренней безопасности, борьба с оргпреступностью и контрразведывательные операции внутри страны. ФСБ уполномочена вести следствие по ряду категорий уголовных дел, в том числе о шпионаже и государственной измене.

4В большинстве случаев обвинение предъявлялось по статье 275 УК РФ (государственная измена):

    Государственная измена, то есть шпионаж, выдача государственной тайны либо иное оказание помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенная гражданином Российской Федерации, - наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с конфискацией имущества или без таковой.

5Интервью радиостанции «Эхо Москвы» 1 июля 2003 г., http://www.echo.msk.ru/interview/interview/12648.html
6При том что окончательное решение об оценке доказательств вины подсудимого и вынесение приговора остаются за судом, отказ ФСБ принимать во внимание очевидные факты, свидетельствующие о невиновности обвиняемого, свидетельствует о недобросовестном подходе этой спецслужбы.
7Opinion No. 193(1996) of the Parliamentary Assembly of the Council of Europe, “On Russia’s request for membership of the Council of Europe,” para. 10(xvii).
http://assembly.coe.int/documents/AdoptedText/ta96/EOPI193.HTM
8Например, дела Валентина Данилова, Александра Никитина, Игоря Сутягина, Владимира Щурова.
9По статье 275 УК минимальное наказание составляет 12 лет лишения свободы (см. сн. 4).
10Статья 6(1) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит: «Каждый имеет право … при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона». Аналогичное положение содержится в статье 14 Международного пакта о гражданских и политических правах.
11Межреспубликанская служба безопасности (МСБ), КГБ РСФСР, Агентство федеральной безопасности (АФБ), Министерство безопасности (МБ), Федеральная служба контрразведки. Федеральная служба безопасности (ФСБ) создана в 1995 г. См.: http://www.fsb.ru/history/organi.html
12См.: Opinion No. 193(1996) of the Parliamentary Assembly of the Council of Europe, “On Russia’s request for membership of the Council of Europe,” paragraph 10(xvii), http://assembly.coe.int/documents/AdoptedText/ta96/EOPI193.HTM. В своих периодических докладах о выполнении российской стороной условий вступления в Совет Европы и о соблюдении принципов СЕ в целом Парламентская ассамблея СЕ высказывала критику в адрес России в связи с отсутствием прогресса в реформировании ФСБ. См., в частности, Резолюцию ПАСЕ 1277(2002), http://assembly.coe.int/Main.asp?link=http%3A%2F%2Fassembly.coe.int%2FDocuments%2FAdoptedText%2Fta02%2FERES1277.htm
13За несколько лет до этого возникло уголовное дело в отношении ученого Виля Мирзоянова, многие характерные особенности которого неоднократно повторялись впоследствии. В.Мирзоянову было предъявлено обвинение в разглашении государственной тайны в связи с тем, что в 1991-92 гг. он с одним из коллег написал несколько статей, в которых утверждалось, что Россия, в нарушение своих международных обязательств, продолжает разработку новых видов химического оружия. В.Мирзоянов дважды оказывался за решеткой, но под давлением российской и международной общественности спецслужбам каждый раз приходилось освобождать его. Через два с половиной года дело было прекращено.
14Подробнее см.: Amnesty International, “Russian Federation: Federal Security Service (FSB) versus Prisoner of Conscience Aleksandr Nikitin: Return to Soviet Practices,” EUR 46/042/1996, September 1996.
15По статье 275 УК минимальное наказание составляет 12 лет лишения свободы (см. сн. 4).
16Интервью Хьюман Райтс Вотч (по телефону). Москва, 20 октября 2003 г.
17Павел Подвиг и др. Стратегическое ядерное вооружение России. М., 1998.
18РТР, «Вести», 30 октября 1999 г., цит. по: http://afnet.integrum.ru/
19Там же.
20Статья 275 УК РФ, см. сноску 4.
21Определение Калужского областного суда от 27 декабря 2001 г. Цит. по: http://www.sutyagin.ru/doc/sud011227.html (с сохранением орфографии и пунктуации опубликованного текста).
22Там же.
23Там же.
24Почти автоматическое заключение под стражу до суда было нормой советской уголовной юстиции. В соответствии с европейскими стандартами досудебного содержания под стражей в российское законодательство были внесены изменения, которые переносят акцент на меры пресечения, не связанные с лишением свободы. В правоприменительной практике, однако, существенных перемен не произошло.
25Апелляция была отклонена Верховным судом в марте 2002 г.
26Прокуратура поддерживает обвинение в суде.
27Так, статья 5 закона гласит: «Государственную тайну составляют: 1) сведения в военной области: о содержании стратегических и оперативных планов, документов боевого управления по подготовке и проведению операций, стратегическому, оперативному и мобилизационному развертыванию Вооруженных Сил Российской Федерации…» Засекречивание широкого круга сведений и введение уголовной ответственности за их разглашение может также нарушать стандарты в области свободы слова. Статья 19 международного пакта о гражданских и политических правах допускает ограничение права на свободное выражение своего мнения интересами «охраны государственной безопасности», однако в соответствии с разъяснением спецдокладчика ООН по свободе выражения мнений и убеждений право на свободное выражение мнений и на свободу информации может ограничиваться в таких случаях только в самых серьезных ситуациях, когда налицо прямая политическая или военная угроза всей нации. (См.: Report of the Special Rapporteur, Mr Abid Hussein, pursuant to Commission on Human Rights Resolution 1993/45'. Reference E/CN.4/1995/32, 14 December 1995, para 48.) Вопрос о соответствии российского законодательства о гостайне данному принципу в настоящем докладе не рассматривается.
28Текст отдельных положений приказа был обнародован в делах Никитина и Пасько, когда суд обязал ФСБ ознакомить обвиняемых с соответствующими пунктами. Хьюман Райтс Вотч не имеет возможности установить, используются ли обнародованные фрагменты в обвинении против И.Сутягина.
29Статья 15(1) Конституции России гласит, что «неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения». Согласно статье 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, «никто не может быть признан виновным в совершении какого?либо уголовного преступления вследствие какого?либо действия или бездействия, которое согласно действовавшему в момент его совершения внутреннему или международному праву не являлось уголовным преступлением». Европейский суд по правам человека установил, что для наличия «права» по смыслу статьи 7 правовой акт должен быть «достаточно доступным: гражданин должен иметь достаточную, при данных обстоятельствах, возможность знать о применимых к конкретному случаю нормах права». Европейский суд подтвердил, что неопубликованные нормативно-правовые акты не отвечают этому требованию (Silver case, judgment of 25 March 1983, para. 88). См. также статью 15 международного пакта о гражданских и политических правах.
30Статья 6(2) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит, что «каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в соответствии с законом». Аналогичное положение содержится в статье 14(2) Международного пакта о гражданских и политических правах.
31РТР, «Вести», 30 октября 1999 г., цит. по: http://afnet.integrum.ru/ Сотрудники ФСБ действительно провели обыск на квартире Дж.Хэндлера, однако никаких обвинений ему не предъявлялось, и его имя не упоминается ни в постановлении о привлечении И.Сутягина в качестве обвиняемого, ни в обвинительном заключении.
32Интервью газете «Комсомольская правда» 20 декабря 2000 г. http://www.fsb.ru/smi/liders/patrush3.html
33Цит. по: http://www.sutyagin.ru/hron/001220.html
34http://www.rosbalt.ru/2001/12/3/main/society/27395.html
35Цит. по: http://www.fsb.ru/smi/remark/2001/011227-1.html
36Григорий Пасько провел в предварительном заключении 20 месяцев, Валентин Данилов – 19, Валентин Моисеев – 17, Александр Никитин – 10. В отношении Владимира Щурова и Владимира Сойфера эта мера пресечения не применялась.
37При определении разумности срока, проведенного лицом в предварительном заключении, необходимо соотносить интересы обвиняемого с интересами общества, с должным учетом принципа презумпции невиновности. Для решения этого вопроса Европейским судом по правам человека сформулированы два критерия. Во-первых, основания, представленные национальными судебными властями в оправдание содержания под стражей, должны быть «имеющими отношение к делу и достаточными». Во-вторых, национальными властями должно быть проявлено «особое старание» в проведении процессуальных действий. Европейский суд признал четыре главных основания, по которым лицу может быть отказано в освобождении под залог: риск неявки обвиняемого в суд; опасность того, что в случае освобождения из-под стражи обвиняемый предпримет шаги по препятствованию отправлению правосудия или совершит новые преступления, а также если его освобождение вызовет нарушение общественного порядка. Государство может не ссылаться на эти моменты как таковые, однако оно обязано «исследовать по данному делу все факты за или против действительного наличия общественного интереса, оправдывающего, с должным учетом принципа презумпции невиновности, отход от принципа уважения личной свободы, и изложить такие обстоятельства в решении по заявлению об освобождении» (см.: Smirnova v Russia, judgment of July 24, 2003, paras. 56-64). При определении, выполнялось ли государством требование об «особом старании», Европейский суд учитывает три фактора: сложность дела, поведение задержанного, действия властей. В тех случаях, когда длительность процесса обусловлена в первую очередь действиями властей, Европейский суд усматривает нарушение статьи 5(3) Европейской конвенции о правах человека (см.: Toth v Austria, judgment of December 12, 1991, para 77).