КРИЗИС
В КОСОВО

Нью-Йорк, 19 мая 1999 года
English

Рассказ свидетеля убийств в Избице

Возможно это самое массовое убийство в ходе косовской войны

В минувшие выходные дни появились видеокадры, которые, возможно, свидетельствуют о самом массовом убийстве в Косово со времени начала бомбардировок НАТО. Речь идет об убийстве 28 марта 1999 года более чем 120 этнических албанцев в деревне Избице, расположенной в районе Дреница. Сегодня Хьюман Райтс Вотч опубликовала непосредственные свидетельские показания важного очевидца этого преступления.

Она описывает казнь своего отца, дяди и двоюродного брата, в то время когда ей самой, матери и брату-инвалиду позволили оставить место бойни. Она согласилась представить свои показания Международному уголовному трибуналу по бывшей Югославии.

16 и 17 мая телекомпания Си-эн-эн показала в эфире видеокадры, которые, как утверждает один албанский врач из Косово, были отсняты на месте убийств в Избице. На них запечатлено большое число окровавленных трупов в гражданской одежде - этнические албанцы, которые, как объясняет врач, были убиты во время этой бойни. Эта видеозапись также содержит интервью с теми, кто, как утверждают, остался в живых. По словам врача, эта видеопленка была вывезена из Косово контрабандным путем при содействии Армии освобождения Косово (АОК). Данные видеокадры, по всей видимости, подтверждаются опубликованными НАТО 17 апреля снимками со спутников, на которых видны три ряда свежевырытых могил в районе Избице.

Хотя аутентичность видеопленки невозможно гарантировать, она совпадает с приведенными ниже показаниями очевидцев. Очевидные убийства в Избице также вписываются в общую схему массовых убийств по всему Косово - в таких деревнях, как Межа, Велика-Круша и Бела-Црква, которые были документально подтверждены Хьюман Райтс Вотч и другими правозащитными организациями. Кроме того, окрестности Избице, в особенности деревня Лауса, известны как район деятельности АОК. Как и в других районах Косово, присутствие повстанцев могло послужить причиной репрессалий.

Ниже следует расшифровка стенограммы показаний, которые эта женщина дала Хьюман Райтс Вотч (имя не называется в целях обеспечения ее безопасности). Помимо описания обстоятельств убийств эти показания содержат душераздирающий рассказ о бегстве ее семьи из Косово:

"Сербы пришли поздно вечером во время мусульманского праздника Байрам 26 или 27 марта. Их было человек 50. Некоторые сербы громко отдавали приказы. Их голоса были такими громкими, что они напугали детей. К тому времени Избице превратилась в своеобразную базу для албанцев из всех окрестных деревень. Эти беженцы начали прибывать после начала бомбардировок НАТО, потому что сербы стали обстреливать окрестные деревни, когда начались бомбардировки.

Поздно вечером, когда пришли сербы, почти все молодые мужчины покинули деревню. Они ушли в горы прятаться или сражаться.

Когда мы увидели, что идут сербы, мы не осмелились остаться в своих домах. Мы отправились на тракторе на близлежащее поле - я, мои мать, отец, брат, моя сестра, ее семья и ее свекровь - всего 10 человек. В поле мы присоединились к остальным жителям деревни, ко всем остальным семьям. Семьи начали покидать свои дома около 4 часов утра. К 10 утра все были в поле. Там собрались около тысячи человек, в основном исключительно женщины, дети и старики. Среди нас были всего около 150 мужчин.

По дороге к полю произошел несчастный случай, в результате которого погиб ребенок. Шел дождь, и трактор опрокинулся. Женщина попыталась спрыгнуть, чтобы спасти свою шестилетнюю дочь. Женщина осталась в живых, дочь погибла.

В поле все слезли со своих тракторов и сгрудились вместе. Мы выбрали поле, потому что хотели быть вместе. Мы были слишком напуганы, чтобы оставаться по своим домам; сербам было бы слишком легко убить нас там. С поля мы видели, как сербы поджигают наши дома. Они палили в воздух и громко кричали, оскорбляя нас и пугая детей.

Они сказали нам: "Давайте деньги, если хотите остаться в живых". Они сказали, что спасение каждой семьи обойдется в 1.000 немецких марок и еще 100 немецких марок за сохранность трактора. Все заплатили, каждый мужчина платил за свою семью. Мой отец заплатил 1.100 немецких марок.

После того как сербы получили деньги, они прострелили шины всех тракторов, а затем сожгли все наши пожитки, которые находились в узлах на тракторах. Они также подожгли школу.

Около 11 часов утра они отделили женщин от мужчин. Мы спросили их, зачем они это делают, а они ответили нам угрожающим тоном: "Заткнитесь, не спрашивайте, а не то мы убьем вас". Дети были в ужасе. Сербы кричали: "Мы убьем вас, что же Соединенные Штаты не спасают вас?" Из страха перед сербами все женщины покрыли свои головы косынками, закрывая свои волосы и лица. Сербы выкрикивали оскорбления в наш адрес: "Е...ть всех албанских матерей" и "Все албанские женщины - суки".

Они отвели в сторону мужчин и выстроили их примерно в 20 метрах от нас. Затем приказали нам отправляться в Албанию. Они сказали: "Вы хотели Великую Албанию, теперь вы можете туда отправиться". Они стреляли в воздух поверх наших голов. Мы подчинились их приказам и направились туда, куда они нам указывали, уходя от наших мужчин.

Метрах в 100 от того места, откуда мы начали идти, сербы решили отделить от нашей группы мальчиков помладше. Мальчики в возрасте 14 лет и старше были уже оставлены с мужчинами; теперь они отделили тех, кому было 10 лет и старше. С нами оставили только очень маленьких мальчиков, одного потерявшего ноги старика и моего брата-инвалида, который не может ходить из-за заболевания спинного мозга.

Итак, они взяли десяти - четырнадцатилетних и отвели их к мужчинам. Матери мальчиков рыдали. Некоторые даже пытались говорить с сербами, но те их отпихивали. Мы уходили очень медленным шагом, поскольку мы очень волновались по поводу того, что будет с нашими мужчинами.

Мы остановились, когда услышали автоматные очереди. Мы повернули головы, чтобы посмотреть, что происходит, но мужчин было невозможно разглядеть. Мы увидели, как к нам бегут десяти - четырнадцатилетние. Когда они добежали до нас, мы стали спрашивать их, что случилось. Они были очень расстроены, никто из них не мог произнести ни слова. В конце концов, один из них сказал нам: "Они отпустили нас, но с остальными все кончено".

Мы оставались на месте минут 20. Все рыдали. Автоматные очереди звучали без перерыва в течение нескольких минут, затем в течение примерно 10 минут или около того мы слышали короткие, беспорядочные очереди. Среди убитых мужчин были мой отец, мой дядя и мой двоюродный брат. Убиты были также Кажтаз Рекса и Казим Рексепи, а также многие другие члены семей Бажраж, Бажрами, Рексепи и Алиу.

Затем нас догнали 10 сербов. Они говорили много непристойностей и снова сказали нам: "Теперь вы должны отправляться в Албанию - идите и не останавливайтесь". Нам пришлось уйти.

Много часов спустя, когда мы прошли около 40 километров и было темно, другая группа сербских солдат заставила нас спуститься в большую яму у дороги. Эти солдаты, кажется, переговаривались с другими по переносным рациям. Яма была огромной, выше наших голов; мы могли видеть лишь головы солдат и их автоматы. Солдаты заставили нас сесть в яме и сказали: "Теперь по вам пройдут танки". Выглядывая через один из ведущих в яму скатов, мы могли видеть приближающиеся танки, грохот стоял оглушительный. Когда танки подъехали к краю ямы на расстояние примерно в пять метров, мы все завопили: мы увидели перед собой смерть. Видно было, как женщины пытались закрыть детей своими телами. Я была со своей матерью и братом-инвалидом. Мой брат был в тачке. Все были в ужасе, рыдали и голосили. Когда танки подошли поближе, мы потеряли всякую надежду.

Неожиданно танки подпрыгнули и остановились. Один серб сказал нам: "Останетесь в живых, только если дадите нам 5.000 немецких марок". Учительница из деревни пошла по женщинам собирать деньги, я дала ей 100 немецких марок. Когда она набрала 5.000 немецких марок, в яму спустился серб и она отдала их ему. Он сказал: "Теперь можете идти".

Мой отец отдал мне свой пиджак, потому что на мне была куртка с надписью "Американский спорт", и он боялся, он хотел прикрыть это. Поскольку я толкала тачку и была одета в мужской пиджак, они приняли меня за мужчину. Они приказали мне остановиться и подойти к ним, но я была слишком испугана. Это был самый жуткий момент в моей жизни. Тогда они направили мне в лицо луч фонаря и увидели, что я женщина. Один из них сказал: "Пусть она идет".

Мы устали и были голодны, но они отбирали у нас хлеб, говоря нам: "А вам не нужен хлеб Косово". Мы шли пешком в течение трех дней и ночей без еды и отдыха. Наконец, когда мы добрались до Джякове (Джяковица), сербы заставили нас остановиться в разрушенном доме, где было много выбитых окон. Они позволили нам попить воды из близлежащего ручья. Мы оставались там в течение нескольких часов, сидели и дремали.

Затем мы продолжили путь по направлению к границе. Дети были очень голодны. Мы остановились в деревне близ Призрена. Там была вереница тракторов, и кто-то забрал моего брата-калеку на трактор. Мы с матерью продолжали идти пешком. Мы прошли весь путь до Душанове, где, из-за транспорта, остановились на день и ночь. Ночью шел сильный дождь, и кто-то развел костер. Мой брат заснул, а я не могла.

На следующее утро сербы приказали нам возвращаться по родным деревням. Я не помню, какой это был день. Знаю только, что никогда не смогу забыть день, когда они убили моего отца.

Женщины говорили: "Как мы можем вернуться? У нас нет еды, мы выбились из сил". А сербы говорили: "Вы возвращаетесь".

Люди, которые везли моего брата, ссадили его с трактора. Все повернули назад, кроме меня, моей матери и брата. Мы остались посреди дороги. Подъехала полицейская машина, и я сделала ей знак остановиться, поскольку подумала про себя, что мне нечего терять и нужно справиться с этой ситуацией. Полицейский заорал: "Как ты смеешь меня останавливать?" Я отвечала: "У меня нет выхода; у меня тут брат, а он не может идти". Полицейский сказал мне, что найдет нам место на тракторе. Он нашел один такой и сказал находившимся в нем людям: "Почему вы, люди, не выручаете друг друга; вы же все албанцы; вы должны помогать друг другу". Так мы оказались на тракторе, хотя он был сильно переполнен.

Когда мы вернулись в Ксерксе (Зрзе), люди нам очень помогли, давали нам еду и место для отдыха. Мы оставались там неделю. Мы видели, как армия и полиция грабят людей. Мы боялись, поскольку мы были из Дренице, которая известна как оплот УЧК (АОК), и чувствовали, что ставим других людей в сложное положение.

Когда мы уходили, то видели на главной дороге вереницу тракторов, но никто нас не подвез. Потом остановился один автобус, он был полон цыган, и мы испугались их. В автобусе было также несколько албанцев и мы заговорили с ними. Когда мы прибыли в Джякове (Джяковица), цыгане вышли. Затем мы прибыли в Призрен, и водитель, который был сербом, сказал нам: "Да поможет вам Бог, я вам больше помочь не могу".

Мы провели два часа на автобусной станции. Там также ждали несколько стариков, которые не могли идти. Наконец мы упросили водителя подвезти нас до границы. Мы сказали, что заплатим ему столько, сколько он захочет. Водитель сказал: "Я подумаю". Затем он согласился. Мы заплатили ему по 50 динар с человека.

Сербские солдаты остановили автобус, чтобы потребовать деньги. Они хотели забрать у нас все до последнего цента; они не хотели, чтобы что-нибудь попало в Албанию. Но водитель-серб был к нам очень добр. Когда сербы спросили его, почему он везет нас, он ответил им: "Они хорошие люди".

Когда мы прибыли на границу, водитель пожелал нам удачи, сказав, что нам повезло добраться. Затем автобус уехал. Пограничники забрали все наши документы и выкинули их в мусор. Они требовали денег и драгоценностей.

Я въехала в Албанию 17 апреля примерно в час дня. Люди на границе помогли моему брату, а также дали нам еды и воды".